Сергей Голицын - Записки беспогонника

Проспав не более трех часов, я вскочил еще в предрассветных сумерках. Николай Иванович уже возился вокруг своего детища. Накачал я баллоны, завертел скаты, помог заправить машину.

В пять утра, когда солнышко только чуть показалось из-за леса, мы подкатили к дому Николая Владимировича. Подошел заспанный Лущихин, за ним две синештанные девушки и Надежда Васильевна.

Вера Михайловна, болезненная, нервная, со своими вечно напуганными глазами, показалась на крыльце, за нею вышел Володя с двумя чемоданами. Хороший мальчик был этот Володя — не по годам серьезный, начитанный, он часто беседовал со мной, все советовался — хотел идти в армию добровольцем, а я отговаривал его.

Раньше, когда Николай Владимирович куда-либо отправлялся на машине, то неизменно уступал место в кабине или одной из наших женщин, или Лущихину. Сейчас Лущихин сказал, что ему, как обладателю всех документов, следует сидеть в кабине.

Вера Михайловна, разумеется, согласилась, и муж ее поднял и посадил в кузов. Каждый из нас уселся поудобнее на постеленной соломе, и мы покатили.

Я вез своим килограмм сала и пуд муки, который мне подарил наш завхоз Сашка. Впоследствии этот ценный подарок послужил предметом неприятного разговора между Николаем Владимировичем и крокодилами.

Я знал, что наш водитель Николай Иванович не подкачает, и тут он показал во всем блеске свои шоферские таланты.

Он и не думал тормозить на спусках и поворотах и мчался все вперед и вперед. Так же как и мне, ему страстно хотелось попасть к семье. Промчались через Гжатск, выехали на автостраду.

Николай Иванович рванул. Мы летели так, что дух захватывало. Однако через каждые 3 часа, выбрав подходящий лесок или кусточки, он останавливал машину, вылезал из кабины и говорил нам:

— Ну, теперь гулять.

И тотчас же все слезали, разминая затекшие суставы. Дамы отправлялись в одну сторону, мы в другую. Сам Николай Иванович, постукивая гаечным ключом по скатам, деловито обходил машину, потом на две минуты прятался от дам за кузов и оставлял лужицу на асфальте.

И снова мы усаживались на соломе и мчались дальше.

Часов в 10 утра, благополучно миновав все КПП, мы въехали в Москву. У Смоленской площади сбросили Лущихина и девушек и покатили по Садовому кольцу.

Я привык к Москве нарядной, веселой, чистой, и потому меня поразило количество мусора на улицах. Следов бомбежек почти не было заметно. И вдруг я обомлел: вместо прелестного Гагаринского дома на Новинском бульваре, который я помнил еще с детства, я увидел груду кирпича, торчащую позади нового забора. И дальше на Садовой-Кудринской участок был обнесен забором, возле Бронной зияла пустота, на Самотеке я увидел несколько разрушенных домов.

Остановившись у Красных Ворот, кое-что закупили в магазинах, я едва успел опустить открытку родителям в Дмитров, и мы помчались дальше. На Таганской площади свернули налево, поехали по Владимирскому шоссе. На КПП у нас проверили паспорта, и мы покатили дальше по идеально прямому Горьковскому шоссе. Николай Иванович еще прибавил ходу, и машина помчалась так, что ветер свистел в ушах.

Скорее, скорее! Трудно было читать вывески на улицах деревень и городов. Километровые столбы вновь поставили, они мелькали один за другим. Промчались через города Ногинск, Покров, Владимир. Движения было совсем мало, и потому никто нам не мешал ехать на большой скорости. Подъехали к мосту через Клязьму, где в селе Пенкине жила семья Николая Ивановича. Но он забежал домой только на 15 минут — занес гостинцы и вещи и снова вскочил в машину.

Я понял его хитрый маневр: он хотел завезти нас и в тот же вечер вернуться обратно к семье.

Наконец, уже в сумерках, показался долгожданный поворот на Ковров. Асфальт кончился, мы задребезжали по булыжному шоссе. Решили ехать не через Ковров, а повернуть раньше на проселок через деревню Бабенки. В глубоких сумерках едва разглядели поворот и по сыпучим пескам, в темноте, ни разу не сбившись, не буксовав, въехали в Погост.

И вот, я уже в объятьях плачущей от радости жены. Будим детей. Я целую взасос их сонных, а Дуся жарит на таганке яичницу…

Оставив нас в Погосте, Николай Иванович тут же поехал обратно. Такова была его энергия — за два дня отмахали мы с ним свыше 1000 километров, но он решил еще добавить 30. Хороший человек был Николай Иванович и первоклассный шофер.

Из Пенкина ему следовало ехать в Москву, забрать там Лущихина, ехать с ним в Углич за оборудованием, а из Углича прямиком или через Москву заехать за мной. По подсчетам Николая Владимировича, он должен был обернуться за три дня.