Мэй Пэнг: Любить Джона: Нерассказанная история

Хотя встреча с Ринго и Джорджем были очень волнующими, этого было недостаточно для того чтобы я хотела остаться в АВКСО. Мне хотелось заниматься чем — то творческим в музыкальном бизнесе. По возможности я слушала записи, поступавшие в компанию от новых исполнителей, которые хотели, чтобы ими занималась АВКСО. Мне казалось, что у меня хороший слух, и что с практикой я смогу отбирать потенциальные хиты, но это никого не интересовало. В АВКСО не разрабатывались какие — либо творческие проекты, этим занимались сами исполнители. А АВКСО просто работала на этих исполнителей — таких, как БИТЛЗ. Собственной творческой жизни у нее не было.

Особенно я загрустила, когда в конце ноября в офисе появились экземпляры сольных альбомов Джона и Йоко с Пластик Оно Бэнд. Я проиграла песню Йоко «Почему». Как и ожидала, она оказалась очень шумной. Остальное из ее альбома я проигрывать не стала. Что же касается альбома Джона, он был просто чудесным. Это, как нам сказали, был альбом, вдохновленный курсом примальной терапии, который прошли Джон и Йоко, и этот альбом стал известен, как «примальный». Джон, прочитав книгу психолога Артура Янова о примальной терапии, разыскал Янова, и они с Йоко провели с ним три недели в Англии. Позже, в июне 1970 года, они поехали в Лос — Анджелес и провели четыре месяца в клинике Янова.

Песни Джона были простыми и исполненными искренности о наболевшем — о детстве, о своих личных противоречиях. Для меня этот альбом был новым взглядом на Джона, не связанного с феноменом БИТЛЗ. Это был человек, решивший найти самого себя, обрести реальность. После этого невозможно было не проявить к нему интерес как к человеку, а не только оригинальному исполнителю рок — н-ролла.

Этот альбом просто очаровал меня, однако в АВКСО все, похоже, принимали его, как должное. Это был «продукт»; он существовал лишь для продажи. И я решила, что после рождественских праздников поищу работу поинтересней в какой — нибудь крупной пластиночной компании.

Однажды в начале декабря я пришла на работу, как обычно, в половине десятого. Когда я вошла в фойе, там в ожидании лифта стояли Джон и Йоко.

Они оба были на удивление лохматыми. Их волосы, которые во время кампании за мир были коротко острижены, вновь отросли и были нечесаными. У Джона — короткая, неряшливая борода, а сам он — в камбинезоне. Йоко была в своей обычной форме — черные штаны и черный свитер. Я знала, что когда — нибудь они зайдут в офис; тем не менее от встречи с ними у меня захватило дух, и от неожиданности я лишилась дара речи.

В этот момент появился казначей АВКСО Генри Ньюфилд. Уж онто знал, что делать. Двери лифта распахнулись. Джон и Йоко вошли. Я последовала за ними, а Ньюфилд — за мной. Таким образом, он не видел Джона и Йоко, пока не вошел в лифт и не оказался с ними лицом к лицу. И тут, даже он, будучи представителем компании, тоже лишился дара речи. В 1970 году неожиданное появление Джона Леннона могло кого угодно лишить языка. Мы все поднимались наверх в АВКСО в неловком молчании.

Когда я подходила к своему столу, на нем трещал телефон.

Я подняла трубку.

«Они в кабинете Аллена. Предложи им чего — нибудь», — нервозно сказал Ньюфилд. Я быстро направилась туда. Когда я вошла в кабинет Аллена, они сидели на кушетке, довольные и веселые. «Меня зовут Мэй, — сказала я, подойдя к ним. — Могу я приготовить вам чай или кофе?» Они улыбнулись мне. «Нет, спасибо, Мэй», — тихо сказал Джон. Он говорил тем хрипловатым, сухим голосом, который запомнился мне по фильму «Вечер трудного дня». «Спасибо, не надо», — произнесла чуть слышно Йоко, как маленькая застенчивая девочка.

«Если вам что — нибудь понадобится, — ответила я, — пожалуйста, позвоните мне.»

«Не беспокойся, Мэй, — тихо сказал Джон с мягкой улыбкой на губах, — если ты нам понадобишься, мы так и сделаем.»

На следующее утро после моей встречи с ними, мне позвонил Алан Горовиц. Он сказал, что Джон и Йоко приехали в Нью — Йорк, чтобы сделать два полнометражных кинофильма, которые они будут сами снимать, монтировать и официально демонстрировать в течение двух недель. «Элджин Театр», кинотеатр, специализирующийся на всякого рода диковинных фильмах, уже включил в программу «Кинофестиваль Джона и Йоко». Горовиц сказал мне, что почти все служащие Леннона пребывают в Англии в Титтенхерст Парке, огромном доме Джона и Йоко в Эскоте. В Нью — Йорке им нужна была помощь, и мне поручено работать с ними. Я была в экстазе: это новое задание должно было быть более творческим, чем сортировка бланков по авторским правам.