Лев Соцков - Код операции - ''Тарантелла''. Из архива Внешней разведки России

Через пару дней наиболее любопытные стали уверенно утверждать, что в Прагу Гибсон возвратится со своей новой женой, русской, и при этом то ли неодобрительно, то ли недоуменно качали головами.

В Прагу для ознакомления с обстановкой прибыл депутат от Консервативной партии Эккл и сразу же вместе с послом Диксоном встретился с главой американского диппредставительства Штейнгардтом. Обменялись мнениями, согласовали линию поведения, договорились о взаимодействии, подчеркнув необходимость подключения парламентских механизмов для формирования общей линии по чехословацким делам. Сразу же после встречи Диксон провел в британском посольстве совещание, на котором рассказал о прозвучавших на встрече оценках, сформулировал задачи, стоящие конкретно перед посольством. Участвовали первые секретари: Гибсон, Румболд и второй секретарь Флойд. На следующий день Эккл и Диксон вылетели в Лондон.

Среди сотрудников английского посольства высказывались суждения, что скоротечный визит английского парламентария в Прагу носил чрезвычайный характер и связан с формированием новой линии в британской внешней политике по отношению к Чехословакии и странам народной демократии вообще. Присутствие на узком совещании Гибсона только подчеркивало, что разведке во всех этих делах отводится заметная роль. Отчитавшись и получив инструкции, Диксон возвратился в Прагу.

5 июня того же 1948 года Диксон направил в Форин Оффис телеграмму за № 649 следующего содержания:

«Министерство иностранных дел Чехословакии известило корреспондента “Дейли телеграф” Лоренсона, что его вид на жительство продлен не будет. Это равносильно выдворению на надуманном основании.

Отстаивать Лоренсона можно в двух вариантах: предложить чехословацким властям преследовать Лоренсона в судебном порядке или пойти на ответные меры.

Но я не сторонник ни того ни другого. В первом случае с ним будут обращаться как с виновным, могут арестовать и содержать под стражей до тех пор, пока не будет доказана его невиновность. Действия в разрезе второго варианта, то есть в случае если угроза ответных мер не сработает, и означающее решение о выдворении чехословацких журналистов из Великобритании или предостережение по линии Таймс, Рейтер и др., что они отзовут своих корреспондентов, могут привести к тому, что мы лишим наших оставшихся агентов возможности сообщать о событиях в Чехословакии».

Диксону нельзя отказать в надведомственном, обоснованном национальными интересами, а значит, государственном подходе к делу. Наверное, Гибсону было легко работать с таким послом, они понимали друг друга с полуслова.

В беседе с одним из своих источников Гибсон, очевидно, под настроение, а возможно, в воспитательных целях, поделился, что в посольстве произошла неприятность. Кто-то из сотрудников передает сведения о чисто внутрипосольских делах американцам. Он сильно подозревает одного чиновника, но предполагает, что он не главный виновник утечки. Он решил взять весь личный состав под наблюдение и если это повторится, то начнет действовать радикально, вплоть до увольнения замеченных в таких поступках.

Человек спросил, почему это беспокоит Гибсона, ведь англичане сотрудничают с американцами, на что Гибсон ответил, что сотрудничество имеет свои границы и что есть вещи, которые не должны знать американцы. Он возмущается, что американцев информирует не чех, а англичанин.

Гибсону был рекомендован местный гражданин с определенными возможностями работы. Говоря о лице, которое свело его с этим человеком, Гибсон сказал:

«Он больше заботится о подполье, но оно нас в данный конкретный момент не интересует, потому что для нелегальных групп не пришло еще время и они плохо организованы. При этом нам указывают на лиц, которые в случае ареста раскалываются полностью, а я не хочу попасть в неприятное положение и себя таким образом скомпрометировать. Через месяц война не грянет, а нелегальные группы нужны накануне войны, задача чехов, не согласных с режимом, целеустремленно работать на нас».

Пожалуй, это была одна из последних инструктивных бесед Гибсона со своим информатором. В сентябре 1948 года из Праги в Центр поступило сообщение, что Гибсон довольно неожиданно отбыл в Лондон и, судя по характеру сделанных им распоряжений обслуге, обратно не возвратится. Причины спешного отъезда пока не известны. Но вскоре прояснится и этот эпизод.

МИД Чехословакии объявил персонами нон грата первого секретаря посольства Великобритании в Праге Гибсона и военного атташе Мертона. Англичане, потребовав разъяснений в отношении военного дипломата, не выдвинули каких-либо возражений в отношении Гибсона, заявив, что его нет в Чехословакии и он более в страну не вернется.