Евгений Чазов - Рок

В далекие юношеские годы моя мать, которую я очень любил, подарила мне тетрадь стихов С. Есенина, которые она помнила еще с гимназических времен. Комсомолка и участник гражданской войны, побывавшая в застенках колчаковской контрразведки и чудом спасшаяся при расстреле, она через всю жизнь пронесла любовь к его поэзии. «Если Пушкин была осень, то Есенин есть весна, — часто говорила она мне. — Читаешь его и понимаешь, что нет ничего дороже России, какой бы она ни была, а Есенин — ее символ». Как материнскую заповедь пронес я через все свою непростую жизнь его строки:

Если крикнет рать святая:

«Кинь ты Русь, живи в раю!»

Я скажу: «Не надо рая,

Дайте родину мою».

Вот и в ту ноябрьскую ночь я перечитывал томик С.Есенина:

Не жалею, не зову, не плачу,

Все пройдет, как с белых яблонь дым

Увяданья золотом охваченный,

Я не буду больше молодым.

Я теперь скупее стал в желаньях,

Жизнь моя, иль ты приснилась мне?

Еще и еще раз я перебирал в памяти события моей жизни, подобные тому, что предстояло пережить. Сколько их было! Болезнь и смерть Брежнева, Андропова, Черненко... Это были не только трагедии отдельных личностей - это были политические потрясения с непредсказуемыми последствиями для страны и мира. А жизнь продолжалась, с ее радостями и горестями, взлетами и падениями, проблемами, которые надо было решать, встречами и расставаниями.

«Все пройдет, как с белых яблонь дым»... Постепенно исчезла тревога, поднялось настроение, и, когда в шестом часу утра мне сообщили, что Б. Ельцин выехал, я совершенно спокойно, как будто нас и не ожидало тяжелейшее испытание, пошел встречать его. И опять, как и два с половиной месяца назад, для меня уже не было Президента России, а был тяжелобольной, которого надо спасать.

Шесть часов операции пролетели как один миг. Поразительно, но, на мой взгляд, никто из большой команды участников операции не волновался. Шла обычная рутинная работа сердечных хирургов. Это был единый организм, в котором каждый знал, что он должен делать. Единственно, за что я волновался, учитывая состояние сердца Ельцина, — это как быстро оно «заведется». Дело в том, что в ходе операции на время, когда хирург работает непосредственно с коронарными сосудами, искусственно останавливают сердце и его работу выполняет аппарат искусственного кровообращения. После наложения шунтов, соединяющих аорту с коронарными сосудами ниже места поражения, необходимо вновь восстановить работу сердца. Для этого используются специальные растворы. Надо сказать, что наши хирурги пользуются растворами, созданными в кардиоцентре, и считают их лучшими. Чем меньше время остановки сердца, тем лучше протекает послеоперационный процесс и тем лучше результаты лечения. К нашему удивлению, работа сердца Б. Ельцина восстановилась самостоятельно, без использования специальных средств. Конечно, все мы облегченно вздохнули.

На время операции в Москву приехали М. Де-Бейки, известные немецкие кардиохирурги, которых рекомендовал Ельцину канцлер Г. Коль. Надо сказать, что все иностранные руководители, особенно Б. Клинтон и Г. Коль, очень внимательно следили за состоянием здоровья Ельцина, подготовкой к операции, волновались за ее исход. Другого и не могло быть, учитывая, что Ельцин, как никто другой, устраивал их на посту президента разоренной и униженной России. Де-Бейки говорил мне, что ему неоднократно звонил Клинтон, предлагая любую помощь и, естественно, интересуясь прогнозом операции.

Вместе с лечащими врачами Ельцина наши иностранные коллеги наблюдали ход операции по телевизору. Операционная в кардиоцентре оборудована специальной телевизионной камерой, позволяющей транслировать весь ход операции в аудиторию. Естественно, никакой записи не велось, но свидетелей было достаточно. Они встретили аплодисментами наших хирургов, когда те появились в аудитории, и высказали Р. Акчурину свое восхищение проведенной операцией. Хотя хирургическая бригада пыталась сделать вид, что ничего сверхординарного не произошло и выполнена обычная рутинная работа, я видел, что всех переполняет радость победы.

Семья Б. Ельцина все время операции провела в кардиоцентре и не скрывала своих волнений и переживаний. И хотя у меня было свое отношение к Ельцину, встретившись с его близкими, чтобы рассказать о результатах оперативного вмешательства, я вместе с ними радовался успеху, радовался тому, что Борису Николаевичу сохранена жизнь. Но я понимал и другое: выздоровев и почувствовав себя лучше, Ельцин вернется к прежнему образу жизни, в котором алкоголь и обезболивающие препараты играют определенную роль. Я предупредил жену и дочерей о возможности такого развития ситуации и добавил, что в конце концов это может привести к печальным результатам — нарушениям со стороны центральной нервной системы, угнетению иммунитета и быстрому дряхлению. К сожалению, я оказался прав, потому что менее чем через год после операции все «вернулось на круги своя».