Мария Романова - Подростки бессмертны

На вокзале мы пытались продать «золотую печатку», там было много ларьков — скупщиков золота. Краснолицый мужик в джинсовой жилетке, хозяин ларька, лишь посмеялся над нами.

— Ну че, сколько дадите? — глаза Шныря жадно горели.

— Ну, — протянул он многозначительно, осматривая перстень, — дам пятьдесят копеек. Нет, даже рубль, — он громко расхохотался, — да не золото это, вот вы придурки малолетние.

Шнырь обиженно забрал у скупщика «свое сокровище», надеясь продать его в другом ларьке. Но и там нас ждала та же участь.

— Да и похуй, — махнул рукой панк, — и без бабок доедем.

Он так уверенно это сказал, что у меня отпали все сомнения. Я готова была ехать с ним хоть на край света.

— Мам, — говорила я в трубку уличного телефона, — я уезжаю ненадолго в другой город, буду отзваниваться иногда.

— Что? Но как же выпускной, куда ты собралась, — запаниковала мама, — ты с кем, давай домой, доченька, ну одумайся!

— Мам, мы же договаривались, что ты меня не держишь, не кричи! Я еду с другом, буду отзваниваться, давай, пока, — бросила трубку я, не дожидаясь дальнейших расспросов.

Первую часть пути (километров пятьсот) мы проделали на электричках с пересадками, бегая от контролеров по вагонам — к этому мне было уже не привыкать, такое я делала по дороге на ролевые игры.

Один раз пришлось переночевать на пустующем вокзале провинциального городка, устроившись в обнимку на жестких сиденьях. Живот урчал от голода, но еды нам не удалось раздобыть. Была только вода из колонки.

Уже к концу второго дня пути мы оказались в городе-миллионнике, столице одного из регионов страны. Ночью мы решили не выходить на трассу и дождаться утра.

Жрать уже хотелось невыносимо, желудок болел от никотина, который мы поглощали в огромных количествах, стреляя сигареты у прохожих или подбирая бычки.

Аскать деньги Шнырь не любил и нашел другой выход из ситуации: недалеко от вокзала был киоск с быстрым питанием, а на столике возле него аппетитно лежали остатки чьего-то обеда. Абсолютно не обламываясь брезгливых взглядов зевак, Шнырь спокойно взял эту бумажную тарелочку и мы набросились на еду, жадно глотая кусочки пиццы и пирожков — этого было мало, но лучше, чем ничего. За нашей скромной трапезой наблюдал какой-то бомж. Даже он брезгливо отвернулся, проворчав «едите, как воробьи».

Надо было искать место для ночлега. Шнырь почему-то решил, что на вокзале лучше не оставаться: там было много мусоров, и нас могли задержать до выяснения личности. Малолетние оборванцы вообще могли привлечь к себе нежелательное внимание.

Сначала мы приютились на трубах теплотрассы (ночи-то прохладные, а трубы греют), но вскоре находиться там стало невыносимо из-за вездесущей стекловаты. Она забивалась в глаза, зудела вся кожа.

И мы, почесываясь, побрели по прекрасному вечернему городу в поисках подходящего ночлега. Вскоре на пути попался полуразрушенный деревянный двухэтажный дом. Он больше напоминал прогнивший сарай. Шнырь сказал, что это идеальное место.

Мы устроились на чердаке, придавив люк какой-то балкой. Спалось тревожно. Во-первых, из-за холода, и, как мы ни жались друг к другу, согреться не было никакой возможности. Еще все тело чесалось от стекловаты, что тоже не способствовало сну, казалось, ползают и кусаются какие-то насекомые. Лежать было жестко, мы даже ничего не постелили, и в тело упирались какие-то не то щепки, не то колючки. Но больше всего мне мешало другое — страх. Я вздрагивала от любого звука, боясь, что сюда, в нашу скромную обитель, могут пожаловать недобрые люди.

К любой мерзости и лишениям можно привыкнуть, и они уже не отвращают. Но когда рассвело, меня чуть не вывернуло от увиденного: всю ночь мы лежали на голубиных полусгнивших костях, они-то и упирались в тело, а по останкам ползали какие-то мелкие кусачие насекомые, которых невозможно было разглядеть при свете спичек.

Кое-как отряхнувшись, мы побрели в сторону трассы.

Это была самая легкая часть поездки. Мы добрались до нашей цели всего с двумя пересадками (сначала остановилась фура с заскучавшим дальнобоем, который был рад любым попутчикам, потом какой-то «москвич», управляемый молодым парнем, судя по следам от пирсинга — бывшим неформалом), и были в заветном городе уже к вечеру.

Шнырь знал, где найти друзей, и мы сразу отправились в тот двор. Небольшая кучка грязноватых панков сидела на заплеванных скамейках.

— Нам бы пожрать, три дня уже не ели нормально, — сказал Шнырь после бурных приветствий.