Сергей Белов - ДВИЖЕНИЕ ВВЕРХ

.Оглядываясь назад, я понимаю, что для меня главное в моих родителях — это их огромная любовь друг к другу и к нам, детям, благодаря которой они сумели создать в семье атмосферу внимания и доброты. Особенно ценным это становится, когда подумаешь, в какое страшное время они жили. В лишениях они научились ценить друг друга и человеческие отношения, а не меркантильные ценности. Обстановка в семье всегда была очень спокойной; если между родителями и происходили какие-то трения, они никогда не касались детей.

В Томске у отца с его профессией и любовью к природе был простор и для развития карьеры, и для увлечения охотой. Его ценили как специалиста, он быстро рос по служебной линии. Тем не менее родители в душе остались истинными ленинградцами, город оставался их душой и святыней. В семье царил культ Ленинграда, рассказы родителей о родном городе, его культуре были постоянными и сформировали у нас, детей, заочную любовь к Северной Пальмире. Позже я воочию убедился в том, что это действительно один из красивейших городов мира.

Крайне важными всегда были для меня поддержка и доверие родителей. Они спокойно принимали мою увлеченность спортом, психологически поддерживали меня, радовались моим успехам. Непростым решением для них наверняка было благословление моего отъезда по окончании школы в Москву. Хотя обстановка в больших городах была тогда и гораздо спокойнее, чем сейчас, отпустить за тридевять земель вчерашнего школьника, да еще с которым ты ни на один день из его жизни никогда не расставался, было нелегко. Родители почувствовали, насколько продолжение спортивной карьеры важно для меня, и поддержали, за что я им очень благодарен.

С родителями, пока они были живы, у меня всегда оставались теплые отношения. После моего отъезда из родного дома по окончании школы, как выяснилось, навсегда, мы продолжали общаться по телефону, переписывались. В Томск я наезжал раз в 2-3 года. Пока родители были мобильны, они сами нередко приезжали либо в Москву, либо в Ленинград, где у них оставались родственники. В наших отношениях я всегда видел и сохранял что-то святое, благодарность к ним всегда была основным.

Как я уже сказал, с раннего детства в силу жизненных причин я был ближе к матери и о некоторой отстраненности от отца жалею до сих пор. Однако и к маме я мог бы относиться более чутко и внимательно. Единственное оправдание, которое у меня было всегда, — это мое увлечение игрой. Кроме баскетбола ничего по-настоящему значимого для меня в жизни не существовало. Только потом ты начинаешь жалеть об упущенных возможностях, не проявленных вовремя чувствах. Увы, особенно ясно и невыносимо, но уже непоправимо ты понимаешь это на могилах близких.

Отец умер в ноябре 1973-го, успев порадоваться моему олимпийскому триумфу. Матери не стало в 1988-м, также в ноябре. Я безмерно благодарен моим родителям. Думаю, во многом все, чего я достиг, обусловлено тем, что они заложили в меня в детстве. Для себя я очень рано на примере родителей решил, что своим детям, в особенности сыну, я постараюсь привить в общении с ними качества, которым меня учили родители.

Возвращаясь в послевоенное время, в 1950-м отец получил должность в Томском облисполкоме, и наша семья переехала в город. Жить стали в выделенной комнате в трехэтажном кирпичном доме в центре города. Поблизости находилась школа № 9, в которую в 1951-м я отправился познавать большую жизнь.

Следующим местом работы отца стал Томский обком партии, где он продолжал работать в сфере лесного хозяйства. Место жительства также поменялось — мы переехали в самое дорогое для меня в Томске место, деревянный дом на три квартиры на проспекте Ленина, напротив госуниверситета, с глухим забором и маленьким двориком. Этот дворик на годы стал для меня излюбленным местом времяпровождения, здесь я оттачивал удары по футбольному мячу и вратарскую технику (если моим спарринг-партнером бывал брат Александр), здесь отец порой устраивал стрельбы по мишени из «мелкашки». К сожалению, этот дом в Томске снесли, хотя неподалеку от него сохранены в качестве образчиков архитектуры куда более уродливые и ветхие сооружения.

С переездом на пр. Ленина мы с братом перешли в другую школу, «восьмерку», с которой и связаны в основном мои школьные воспоминания и впечатления. Меня привлекали предметы гуманитарного цикла, а в особенности — рисование. При этом книгочеем я не был. Хорошие книги читать было интересно, но и болезненно-запойного чтения в своем детстве не припоминаю. Уже сейчас, по прошествии долгого времени, думаю, что и это было промыслительным, и это тоже приучало меня жить своим умом, рассчитывать на собственные силы и опыт.