Борис Смирнов - От Мадрида до Халкин-Гола

Но в полдень спокойствие экипажа нарушает одно неожиданное происшествие. Стоя на вахте, Бутрым заметил акулу, плывшую у самого борта теплохода. Знай Бутрым, что акула в открытом море — дурная примета у моряков, он, парень рассудительный, промолчал бы: зачем из-за пустяков расстраивать людей? Но Бутрым человек сухопутный и поэтому проявил неумеренное любопытство — вынул пистолет, прицелился и выстрелил в воду. Выстрел, разумеется, привлек всеобщее внимание. Подбежав к борту, Саша Минаев шутя спросил Бутрыма:

— Что, Петя, подводную лодку расстреливаешь?

— Какую там лодку! — ответил тот. — Посмотри, что за чудовище плывет!

С правого борта, совсем близко от носовой части, плыла огромная акула. Плыла быстро, вспенивая воду.

Столпившись у борта, испанцы принялись что-то горячо обсуждать. Мы не могли не заметить, что они встревожены.

— Плохие приметы сопровождают нас на всем пути, — сказал один из моряков. И, загибая пальцы, начал перечислять: — Отплыли тринадцатого числа. Хитрая бестия турецкий лоцман не настолько уж был пьян и, может быть, что-нибудь пронюхал. Наш повар как крыса сбежал с корабля. И, наконец, вот эта красавица…

Акула и впрямь оказалась дурной приметой.

Внезапно стала портиться погода. Перистые облака исчезли. По небу поползли рваные тучи зловещего черного цвета. Ветер крепчал с каждой минутой.

К вечеру поднялся шторм. Теплоход начало бросать из стороны в сторону. Мы с завистью смотрели на моряков: им хоть бы что, по-прежнему занимаются работой, напевают песенки, насвистывают. Даже как будто повеселели. В наш кубрик заглянул капитан и посочувствовал нам, не привыкшим к штормам. Но тут же высказал странное пожелание:

— Хорошо бы такая погода продолжалась до самого конца плавания.

Мы удивленно посмотрели на него.

— Ясное дело, сеньоры, — разъяснил он, — в сильный шторм наш пароход трудно заметить с моря и с воздуха, а тем более в перископ подводной лодки.

Ну что ж, это немалое утешение.

Шторм утих так же неожиданно, как и начался. Наступил полный штиль. Солнце, появившись на небосклоне, словно решило наверстать упущенное и пекло так, что приходилось то и дело окатываться водой.

Теперь, когда шторм миновал, мы уже вспоминали о нем с благодарностью. Пока море бушевало, нам удалось благополучно пройти солидный отрезок пути. Осторожный капитан по-прежнему вел теплоход вдали от основного морского пути, вдоль северного побережья Африки. До берега было не более двух-трех километров. Близость земли вносила в душу некоторое успокоение. Видеть берег для людей «сухопутных», должно быть, то же, что лететь на небольшой высоте для «нелетающих»: как-то оно спокойнее… Хорошая штука земля: не упадешь с нее, не утонешь на ней!

Берег пустынный, нелюдимый, но нам он нравится.

— Опасность сесть на мель исключена, — говорит капитан, — мелей здесь нет. Однако ведь можно подвергнуться атакам вражеских подводных лодок, тогда в критический момент можно будет выбросить теплоход на берег. — Капитан молчит некоторое время и добавляет: — Сегодня начинается самый ответственный этап пути. В этих водах всюду шныряют итальянцы и немцы. Надо усилить наблюдение за морем и воздухом. Ночью мы будем пересекать море курсом прямо на испанский порт Картахену. Там — дом. Родина.

И он глубоко, с удовольствием вдыхает воздух, словно уже чувствует запахи родной земли.

Вечером того же дня сопровождающий посвящает нас в некоторые подробности предстоящего пути.

— Самое неприятное, — говорит он, — остров Майорка. Нам предстоит пройти на незначительном расстоянии от него. С Майорки фашисты контролируют подходы к берегам республиканской территории. На острове расположены их крупные авиационные и морские базы. Если нам удастся проскочить это место, то главная опасность останется позади. За Майоркой нас уже должны встретить военные корабли республики и эскортировать до самого порта.

Сопровождающий советует держать спасательные пояса наготове, особенно в ночное время. Обсуждаем положение и приходим к выводу, что наблюдение надо усилить. Минаев предлагает дежурить всей группой. Часть из нас будет нести вахту на правом борту, часть — на левом.

После полудня теплоход разворачивается, ложится на новый курс и с максимальной скоростью начинает удаляться от берегов Африки. Мы вновь в открытом море. Напряжение растет с каждым часом. Капитан не уходит с мостика ни на минуту. Пробегая по палубе, матросы часто останавливаются, подолгу смотрят на море. Нам тоже не сидится в кубрике, вообще никакое дело не идет на ум.