Роман Трахтенберг - Лучшее (сборник)

Но что делать. Даже я в том славном возрасте был недалек в каких-то простых и примитивных ситуациях. Так, например, умудрился проморгать одно чудо.

Познакомились мы в детском санатории. По сути он не очень-то отличался от пионерского лагеря. Но в лагерь меня тогда однозначно бы не пустили. Мне уже стукнуло восемнадцать. А для санатория это был предельно допустимый возраст.

Сказать по правде, там было неплохо. Я завел чудесный роман с одной юной феей. Звали ее Вика. Мимо спящих воспитателей пробирался я по ночам в комнату, где спали она и еще две девочки. И укладывался к ней в кровать. А она… ну естественно, не давала! Говорила, что каждая девушка хочет выйти замуж. А если у нее уже кто-то был — эта мечта становится неосуществимой.

Мысль предложить ей выйти за меня в мою голову как-то не залетала. Если бы пришла или если бы девушка поставила такое условие — грамотно развела — наверное, я бы женился. Но в санатории у нас так ничего и не вышло, несмотря на то что я Вике явно нравился. И она даже в какой-то момент была готова это подтвердить.

Однажды под вечер по дороге на дискотеку мне встретилась ее соседка по комнате и загадочно сообщила, что Вика заболела и хотела бы меня увидеть. Я отправился навещать больную. Она лежала в комнате одна, да и во всем здании тоже никого не было; все, в том числе и воспитатели, ушли на дискотеку.

— Вика, ты чего? Болеешь, что ли? — И тут я заметил, что на ней только трусы и лифчик. С другой стороны, что же здесь удивительного: болеет — вот и разделась.

— Угу, — томно ответила она. — Посиди со мною рядом.

Сидеть мне чего-то не хотелось. Чего сидеть, с больной-то?! Дискотека, между прочим, начинается. А если там какая девочка подвернется? Как такое пропустить? А? Конечно, я об этом не говорил вслух. Я об этом думал, и только об этом; а совсем не о том, что меня ждет, если останусь.

— Ну посиди, — все просила Вика. — Или приляг. Мне же будет скучно одной.

Я присел, потом прилег, раздумывая, что надо с ней немного пообниматься, да и бежать на дискотеку. И мы пообнимались! Она позволила многое. Но я, в свою очередь, помнил, что «каждая девушка хочет выйти замуж», и не позволил себе лишнего. Как настоящий джентльмен пытался держать себя в руках. Кончил в штаны. В ужасе понял, что надо бежать переодеваться, не идти же теперь с мокрым пятном на дискотеку.

— Ну, ладно, Вика, пока, — прикрываясь руками, начал прощаться.

— Пока, — вероятно, проклиная мою тупость, ответила она.

И я ушел, оставив ее «болеть дальше».

Осел… или лучше — ИШАК!!!

Эта девушка тоже могла стать моей судьбой, сложись все тогда по-другому. Только где же в том возрасте взять опыт? А что касается чувств — ими руководит только сексуальное желание. Оно подталкивает на поиски той, которая даст, так что самцам совсем не до эстетства. Впрочем, и бабы-то в этом возрасте еще не очень сильно отличаются одна от другой. Все только начинают жить. И лишь спустя время мы можем объективно оценить женщину. А пока — лови все, что готово попасться!

Так что параллельно моему роману с Викой я в том же санатории и в то же лето подцепил еще одну девчонку. Точнее, наш роман возник уже после того, как она уехала и оставила мне под подушкой письмо на восьми страницах, где писала, что я — ее кумир. Решиться сказать об этом лично она не смогла и поэтому пишет об этом сейчас.

Такое признание способно потрясти неокрепшее сознание любого восемнадцатилетнего дауна! Я сразу же ответил. Она — мне. Я — ей. Она — мне. Мы переписывались ежедневно. Пять раз в день я бегал проверять почту. И это было очень похоже на любовь. Чистую, прекрасную, платоническую. Платоническую — потому что девочка была из Красноярска. Какие же еще у нас могли быть отношения?!

…Надо заметить, что все мои передряги и трудности — переписки и нечаянные проколы с алкоголем — не оставались незамеченными моей семьей: родители и бабушка с дедушкой принимали в них живое участие. Ведь тот факт, что мальчику пора жениться, был, прямо сказать, налицо. И однажды дедушка сообщил мне, что есть у него на примете одна замечательная еврейская девочка. Из богатой семьи. Папа человек очень известный, мама тоже. Сходи, пожалуйста, туда.

Ну… Почему бы не сходить?

Надев лучший костюм — финский за двести рублей, — и все то же дедовское кожаное пальто с бобровым воротником и дедовские же ботинки со шляпой, я пошел на смотрины.

Приняли меня торжественно. С накрытым столом. Но, увы, девочка оказалась квадратной и глуповатой. При этом себя она считала безусловной звездой. Она недавно выиграла какую-то школьную олимпиаду по какому-то предмету, за что ее наградили поездкой в Израиль. А год был восемьдесят седьмой, и еще никто нигде не бывал. Так что девочка среди своих подруг козыряла.