Владимир Шигин - Мятежный «Сторожевой». Последний парад капитана 3 -го ранга Саблина

Далее Саблин описывает случай во время плавания его с семьей по Волге на пароходе «Лермонтов» в 1955 году. Саблины ехали в 1-м классе и к ним на палубу 1-го класса пришли посмотреть, как живут состоятельные люди, мальчики из 3-го класса, которых администратор сразу же выставил в весьма грубой форме. На Саблина это произвело большое впечатление. «Я был в роли барчука», — написал он об этом эпизоде своей жизни. Эпизод на самом деле неприятный. И здесь я разделяю возмущение Валеры Саблина, понимаю, какими тазами смотрели на него эти выгоняемые мальчики и как он чувствовал себя под их взглядами.

Свое пребывание в старших классах школы Саблин описывает так: «Я стал пристально всматриваться в окружающую жизнь. Путешествие по Волге и последующая жизнь в Горьком сильно поколебали мою веру в существование справедливости у нас в стране. Но вопрос, почему так, а не иначе, почему вот такие противоречия у нас, оставался открытым. Грубая ломка авторитета Сталина в 1956 году оставила тоже глубокий след в сознании Встал вопрос в Горьком — куца идти после окончания школы. Насмотревшись на затхлую, мерзкую жизнь горьковских горожан, я отшатнулся от первого варианта идти в институт...»

Да, история, произошедшая на пароходе, была некрасивой, но ведь не только это событие произошло в жизни Валеры Саблина за годы его жизни в Горьком? Ведь было же хоть что-то хорошее! Почему же он ни словом об этом не упоминает? Наверное, каждый из читателей вспомнит хоть что-то светлое, что было в его детстве и юности. У Саблина, оказывается, ничего этого не было! И это действительно страшно! Может, мы жили с Валерой Саблиным в разных государствах? Ну а то, как он отзывается о жителях города, не может не вызывать возмущения. А потому хотелось бы посоветовать профессиональному демореволюционеру Борису Немцову, который ратует за установку в Нижнем Новгороде (бывшем Горьком) памятника Саблину, чтобы на пьедестале этого памятника были бронзой запечатлены слова самого героя: «Насмотревшись на затхлую, мерзкую жизнь горьковских горожан, я отшатнулся...» Кстати, в свете вышеизложенного можно ходатайствовать и о присвоении Валерию Михайловичу Саблину звания почетного нижегородца.

Но вот школа закончена. Что дальше? Саблин вспоминает: «Решил идти в военно-морское училище имени Фрунзе. Оно встретило меня сильнейшей проверкой моих моральных качеств, я имею в виду жесткий лагерный режим общевойсковой подготовки молодого матроса. После 17-летнего домашнего уюта это было тяжелым испытанием».

Что тут сказать... Честно говоря, я никогда еще не встречал в автобиографиях моряков сетований на трудности курса молодого матроса (бойца). Через этот обязательный этап службы прошел каждый, кто когда-то носил военную форму. Понятное дело, что курс молодого бойца не самое лучшее время службы, но ведь это всего какой-то месяц, да к тому же у курсантов военно-морских училищ он был всегда намного более щадящим, чем в армии. Саблин же описывает некий «жестокий лагерный режим». Его что, на лесоповал гоняли или собаками травили? И при чем здесь моральные качества? Если бы Саблин написал о волевых и физических качествах — то все понятно. В начале службы все устают, и, чтобы не раскисать, требуется воля. Но моральные? У только что принятого курсанта сразу же начались проблемы во взаимоотношениях с товарищами? Если это так и Саблин пишет честно, то, значит, он не смог вписаться в курсантский коллектив, стоять наравне с другими наряды, чистить картошку, делать приборки. Значит, речь идет о том, что мораль Саблина уже не соответствовала морали остального коллектива. Кто же был прав, Саблин или остальные три десятка курсантов его класса?

10 ноября 1956 года Саблин принял воинскую присягу. Но вернемся к автобиографии нашего героя: «Примерно год я не думал о политике, жизнь была сплошным комком переплетений службы и учебных вопросов, личного ничего не было. Второй и третий курс — поиск справедливости и истины по ряду мелких вопросов. Ну, такие, к примеру, как к курсанту Гришанов (а у него отец был адмиралом) приезжает отец, его срочно снимают с занятий, предоставляют время для встречи, и он уезжает чуть ли не на целый день. А когда к курсанту Малышеву приезжает мать из колхоза и сидит два часа на КПП, то ее даже не вызывают, не сообщают. Ставлю вопрос о равенстве родителей на партсобрании, начальники смотрят на меня как на чумного. Пишу письмо в ЦК ВЛКСМ, что из нахимовцев, это уже другой пример, воспитывают барчат. Ответа не получил. Пишу письмо Хрущеву. Это еще один пример, как по мелочам, по-детски, я боролся за справедливость.