Эйми Уоллес: Ученица мага. Моя жизнь с Карлосом Кастанедой

Карлос был обязан найти автора этого письма. Однажды он вытащил письмо с просьбой об интервью от бразильского репортера Грациелы Корвелан которая работала в спиритуалистском журнале. Ему потребовалось два года, чтобы разыскать ее. Интервью появилось в двух номерах и стало важным событием для движения «Нью эйдж» [8] «Нью эйдж» — духовное учение, движение с эклектичным, спиритуалистским мировоззрением. — Примеч. ред. .

Карлос сказал художнику Ричарду Одену, что стер только половину портрета потому, что «не в состоянии стереть себя полностью».

В 1973 году Карлос согласился дать еще одно интервью, что бывало редко, с некоей Гвинет Грэйвенс, которое было опубликовано в « Харперс ». Один абзац, в котором Карлос описывал свое детство, содержал по крайней мере десять пунктов откровенной лжи. Однако в мире дона Хуана такой вещи, как ложь, не существовало: «стереть личную историю» — это одна из задач мага. Без личной истории, к которой мы так привязаны, как писал Карлос, мы свободны для того, чтобы заново создавать себя, идти «дорогой сердца». Если в нашей жизни нет ничего, чем можно было бы похвалиться, или вызвать жалость, или привлечь внимание, значит мы в состоянии использовать свое сознание для исследований, приключений, «флибустьерства», потому что освободились от изнуряющей сосредоточенности на своей «самости». Как объяснял дон Хуан, поддерживая свой «социальный фасад», мы себя истощаем, что очень опасно, поэтому «чувство собственной важности» — наш самый злейший враг.

Для многих читателей практика «стирания личной истории» получила широкое поле для применения — супруги обманывали друг друга, скрывая свои проступки, рассерженные дети обвиняли добропорядочных родителей, апеллируя к высоким материям. Предписания Кастанеды совпали по времени с экспериментами того поколения со «свободной любовью», медитациями, жизнью в коммунах. Они стирали границы: «праведно», «неправедно». Ложь переставала быть ложью, — теперь это называлось «сталкингом» или «контролируемой глупостью».

По моему мнению, призыв «стереть личную историю», означал нечто иное — это возможность вытеснить болезненное прошлое, связанное с воспоминанием о воспитании в неблагополучной семье, хроническом употреблении наркотиков и нервных срывах. С этой философией мага я могла бы бесконечно обновлять то, что Карлос называл моей «личной историей», как если бы писала роман заново. Не было никакого мучительного чувства вины за аморальные поступки. Когда-то заниматься любовью в подъезде считалось вызывающим поступком, достойным воина, отвергающего общественный порядок, несовместимый с его собственными представлениями История всегда должна меняться, доказывая выгоду «текучести» ученику, Другое преимущество этой практики заключалось еще и в том, что практикующие становились закрытыми, недосягаемыми для всех, особенно для противоположного пола, — нечто подобное Карлос описывал в своих книгах.

Кажущиеся безумными поступки — это путь к свободе. Карлос был «папой римским» вероучения о «безумной мудрости» — концепции, популярной в семидесятых годах, возможно заимствованной из тибетского буддизма. Кастанеда рассказал интервьюеру Корвелан, как швырнул через парковую скамейку пылкого ученика, добавив: «Есть только один способ иметь дело с душевнобольным — быть самим собой». Уильям Берроуз, современник Карлоса, имел похожую точку зрения: «Псих — это малый, до которого только что дошло, что же на самом деле происходит».

Несмотря на то, что мать Кастанеды умерла, когда ему исполнилось двадцать пять лет, он сказал журналистке, что это случилось, когда он был шестилетним ребенком, и что он влачил «невыносимое бремя ее любви» до тех пор, пока спровоцированное психоделиками столкновение с ее духом не освободило его. Спустя много лет он часто говорил мне: «Хорошо все-таки, что она умерла, когда я был маленьким, — мне бы пришлось спустить ее с лестницы, чтобы не стать самым несчастным маменькиным сынком».

Концепция Кастанеды, представленная в первых трех книгах, включала в себя следующее 1) важность достижения «внутренней тишины», а именно «остановка внутреннего диалога»; 2) развитие способностей осознанного сновидения и сна наяву, что позволяло сначала найти во сне свою руку, потом контролировать свой сон и явь как сон. Это были самые мощные способы увеличения своей энергии. Дон Хуан называл эти практики « видением » и « сновидением ».