Илья Басс - Жизнь и время Гертруды Стайн

С какого-то момента Элис, переняв обязанности Розеншайн, стала приходить по утрам на улицу Флерюс и печатать написанный прошедшей ночью текст.

А затем Гертруда круто поменяла мнение о своей подруге и влюбилась — окончательно и бесповоротно. Она готова была предложить любовь Элис, но не была уверена, как будет воспринято предложение. Гертруда определила Токлас по Вейнингеру как ‘проститутку’, но сексуально неопытную. Она кое-что знала о прошлом Элис из писем Аннетт, знала и от самой Элис, что та вроде дважды была обручена. Позже одна из небольших зарисовок того времени озаглавлена Разве Нелли и Лилли не любили тебя. Так звали двух близких подружек Элис. Круг обитателей улицы О’Фарелл был достаточно узок, доходили слухи об интимной дружбе Элис с несколькими женщинами. Конечный диагноз Гертруды оказался довольно точен, Элис любила флиртовать, не более того. Как случилось, например, во время путешествия на корабле во Францию. Элис почти все путешествие провела в дружеской беседе с командиром корабля, вызвав явное неудовольствие сопровождавшей Гарриет. А уже на берегу, получив письмо с предложением встретиться, оставила его без ответа, разорвав на мелкие кусочки.

С какого-то момента Гарриет стала помехой. В записных книжках можно найти такое замечание: «[Гарриет] отваживает всех друзей от Элис, одновременно выставляя себя по отношению к ней подругой… Всегда старается продемонстрировать добродетель, и во всем прочем — отвратительна». Гертруда полагала Гарриет соперницей в борьбе за свою избранницу и вела себя соответствующим образом. А как же Гарриет? Некоторое время она продолжала жить вместе с Элис, посещая приемы на улицах Флерюс и Мадам, картинные галереи, иногда сопровождая кого-нибудь из Стайнов на прогулках. Но закралось чувство одиночества, забытости; состояние это переросло в душевный кризис и физическое недомогание. Гарриет не могла пройти и несколько шагов. Душевную травму попробовали лечить религиозными беседами. По совету Гертруды, Салли, к тому времени ставшая адептом учения Церкви Христовой, пыталась вовлечь Гарриет в лоно последователей этой религии и небезуспешно. После нескольких занятий Гарриет уверовала в учение упомянутой церкви: «Сара и Церковь помогли мне ходить». Вскоре Салли надоели эти уроки, и она, не без умысла, порекомендовала скульптору Давиду Эдстрому сделать скульптурный портрет Гарриет. Желанный эффект был получен: за долгие дневные сессии модель влюбилась в скульптора, но Эдстром оказался женатым, и любовное приключение окончилось.

Наступило лето 1908 года. Стайны, как обычно, проводили его в Фьезоле, арендуя обширную виллу и принимая гостей, как приезжих, так и местных. Элис и Гарриет расположились недалеко — Лео и для них снял домик. Тем летом любовь Гертруды стала очевидной всем окружающим. Влюбленные встречались ежедневно, не скрываясь, и обе плакали, особенно Элис. «Она меняла в день по тридцать носовых платков» — не без ехидства отметила Гарриет в мемуарах.

Среди гостей в то лето были сестры Коун. Встреча с ними прошла в напряженной обстановке — если не для всех, то уж для Токлас, несомненно. Этта и Гертруда все еще поддерживали контакты, и Элис была, хотя и не полностью, осведомлена о приятельницах своей любви. «Доктор Кларибель — красива и изысканна, мисс Этта совершенно не такова» — прокомментировала встречу Элис. Неудивительно, ибо младшая сестра постоянно ‘подкалывала’ ее, перевирая фамилию и произнося вместо ‘Toklas’ немецкое ‘taktlos’, что означает ‘бестактный’.

Отъезд Аннетт Розеншайн летом 1908 года лишил Гертруду помощницы и секретаря. Пригласить Элис поселиться у себя и заменить Аннетт выглядело вполне логично. Длительное время Элис, храня лояльность по отношению к Гарриет, пока еще подруге, отказывалась, но, в конце концов, переехала. В сроках существует неопределенность, скорее всего летом/ осенью 1910 года.

Лео, бывшего тогда в Лондоне, известили о появлении в их доме нового жильца. Лео, казалось, не имел ничего против, более того, постоянно присылал Элис открытки с тех мест, где путешествовал. К тому времени Лео изменил многое в своих планах и увлечениях. Он продолжал рисовать картины, но все больше уделял внимания изучению эстетики в искусстве, начал писать эссе и статьи. Кроме того, он полагал, и справедливо, что Элис проследит за питанием сестры.

Лео отвели комнату на втором этаже, но, находясь в Париже, он все реже и реже там появлялся, обзаведясь собственной мастерской.