Даниил Тумаркин - Миклухо-Маклай. Две жизни «белого папуаса»

Отказавшись от вооруженной охраны, Миклухо-Маклай со своими слугами Ульсоном и Боем отправился в маленькой шлюпке на берег и высадился на песчаном пляже, возле которого заметил вытащенные на берег каноэ. Тропинка, идущая через лес, привела его к площадке, вокруг которой стояли хижины с крышами, спускавшимися почти до земли. «Хотя в деревне не оказалось живой души, — вспоминает путешественник, — но повсюду видны были следы недавно покинувших ее обитателей: на площадке иногда вспыхивал тлеющий костер, здесь валялся недопитый кокосовый орех, там — брошенное второпях весло» [407] Миклухо-Маклай Н.Н. Первое пребывание… С. 79. . Миклухо-Маклай начал осматривать хижины, как вдруг услышал шорох. Оглядевшись, он увидел как будто выросшего из земли человека, который поглядел в его сторону и бросился в кусты. Николай Николаевич пустился за ним, знаками уговаривая его остановиться. «Я медленно приблизился к дикарю, — пишет он, — и молча подал ему красную тряпку, которую он принял с видимым удовольствием и повязал ее себе на голову. Папуас этот был среднего роста, темно-шоколадного цвета, с матово-черными, курчавыми, как у негра, короткими волосами, широким сплюснутым носом, глазами, выглядывавшими из-под нависших надбровных дуг, с большим ртом, почти, однако же, скрытым торчащими усами и бородою. Весь костюм его состоял из тряпки шириною около 8 см, повязанной сначала в виде пояса, спускавшейся далее между ног и прикрепленной сзади к поясу, и двух тесно обхватывающих руки над локтем перевязей, род браслетов из плетеной сухой травы» [408] Там же. С. 80. . Произошло это в деревне Горенду (Коренду), а папуаса звали Туй (Тойя) [409] Здесь и далее в скобках указывается более правильное произношение личных имен, разных предметов и географических названий, которое было зафиксировано мной и моими коллегами-этнографами во время посещения залива Астролябия в 1971 и 1977 годах. . Так произошло первое знакомство Миклухо-Маклая с человеком, который со временем стал его другом, посредником в сношениях с обитателями окрестных деревень, более того — проводником в мир людей каменного века, обитавших на побережье залива Астролябия.

Увидев мирную встречу Туя с таинственным пришельцем, из-за кустов вышли еще несколько папуасов. Миклухо-Маклай наделил их бусами, гвоздями, рыболовными крючками и полосками красной материи. Когда пришло время возвращаться на корвет, островитяне проводили его до берега, неся свои подношения — кокосовые орехи, бананы и двух связанных поросят. Желая убедить местных жителей, что «Витязь» не принесет им вреда, путешественник решил доставить на корабль нескольких папуасов. Он взял на буксир одно из провожавших его каноэ и, несмотря на отчаянное сопротивление островитян, по-видимому, решивших, что их ждет верная смерть, подтащил каноэ к борту «Витязя». Здесь Ульсон и Бой силком подняли их на трап, а на палубе Николай Николаевич взял под руки дрожащих от страха пленников и отвел на корму, где офицеры напоили их чаем и надарили разных безделушек. Однако при первой же возможности гости поспешно спустились по трапу в свое каноэ и быстро погребли обратно к берегу [410] Там же. С. 81-82; А. Р. Поиски… С. 676. .

На следующее утро, 21 сентября, корвет посетили несколько смельчаков. Но, казалось бы, начавшийся процесс налаживания контактов с папуасами был нечаянно прерван командиром «Витязя». В честь дня рождения генерал-адмирала он приказал произвести артиллерийский салют двадцатью одним выстрелом. «Это был первый пушечный гром, раздававшийся эхом по горам Новой Гвинеи, — рапортовал Назимов в Петербург, — в ознаменование чего я назвал бухту, место нашей якорной стоянки, бухтой Великий Князь Константин» [411] РГА ВМ Ф.Ф. 410. Оп. 2. Д. 3207. Л. 147 об. . Этот гром, подобный грому небесному, страшно напугал жителей окрестных селений. Сбывались их самые мрачные предчувствия: пришедшее чудовище угрожало им страшными бедами. Как вспоминает лейтенант Перелешин, после салюта визиты папуасов на корабль прекратились, а ближайшие селения опустели, так как женщин и детей отправили в горы, а немногие оставшиеся мужчины прятались в лесу возле своих деревень [412] П<���ерелешин> В. Путевые впечатления во время плавания от Вальпараисо до Нагасаки на корвете «Витязь» // Морской сборник. 1872. № 3. Неофиц. отд. С. 45. .

Пока Миклухо-Маклай искал место для своего жилища, а затем наблюдал за его постройкой и оснащением, офицеры и матросы «Витязя» на паровом катере совершили из бухты Константина поездку по заливу Астролябия, причем посетили несколько прибрежных деревень, в том числе большое селение Богатим и остров Били-Били (Билбил). Женщин и детей они здесь тоже не увидели, а встретившие их мужчины, как пишет Рончевский, «хорошо сознавая наше превосходство и опасаясь за свою жизнь и имущество <���…> вполне покорились нашим действиям и при встречах в знак мира клали оружие на землю» [413] А.Р. Поиски… С. 686. . Моряки вели себя довольно бесцеремонно. Они безвозмездно забирали понравившиеся им копья, ручные барабаны (окам), верши для ловли рыбы, черепа предков или давали за них, по признанию Рончевского, «разный хлам», «ничтожную тряпку или бутылку» [414] Там же. С. 684-685. . К тому же при заготовке топлива для судового двигателя матросы нередко рубили кокосовые пальмы, не подозревая, очевидно, что это дерево играет огромную роль в жизни островитян. Такое поведение грозных пришельцев возмущало папуасов, о чем они впоследствии рассказывали Миклухо-Маклаю.