Гэри Вайс - Вселенная Айн Рэнд - Тайная борьба за душу Америки

«Думаю, лет через пятнадцать Айн Рэнд будет повсюду, — сказал он. — Ее, то есть ее ценности, будут изучать во многих университетах. В старших классах школ на разбор ее произведений будет отводиться много часов. Ее идеи будут обсуждаться на телевидении, в школах, на общественных форумах. Вряд ли этого можно избежать — не ее самой, а ее идей».

«А лет через пятьдесят объективизм, как мне кажется, будет считаться в порядке вещей. Ну а через сто лет, по моему мнению, он станет доминирующей светской философией в Соединенных Штатах».

Бруку было приятно так думать, заглядывая в далекое будущее. Конечная цель Айн Рэнд очень похожа на сорокалетний план «Чаепития», только куда более амбициозна. «Лет через сто — сто двадцать мы победим, — сказал Брук, — если цивилизация не погибнет, что очень даже возможно. Наша страна — банкрот. Запад — весь Запад — банкрот». Он определил эту ситуацию, как «денежное, нравственное, культурное и философское банкротство».

«Это всего лишь вопрос времени».

Ярон Брук — реалист. Он — не мечтатель. Когда он планирует что-то, по нему можно проверять часы. Его рэндианское расписание весьма реалистично, потому что Республиканская партия теперь стала скорее партией Рэнд, чем партией Тедди Рузвельта и Авраама Линкольна. Оно реалистично, потому что философия Рэнд взывает не только к самодовольным богачам, ноик массе «чайников», а также к значительной части правых, интеллигенции, склоняющейся к либертарианству, и политическому истеблишменту.

Оно реалистично, потому что не все, что защищает Рэнд, — от дьявола. Ее гимны рациональному эгоизму, если очистить его от экстремизма и преувеличений, отлично вторят той современной болтовне, которая помогает людям отстаивать личные интересы дома и на работе. Рэнд чрезмерно идеализирует индивидуальность, и это согласуется с торжеством индивидуализма, который закрепился в массовой культуре Америки. Ее идеал благородного, страдающего творца вызывает отклик в душе не потому, что Рэнд — волшебница, а еще и потому, что в написанных ею словах зачастую заключена правда, и далеко не всегда они пагубны или злонамеренны.

Миллионы американцев, влюбленных в «Атланта» и «Источник», находят в работах Рэнд выражение своих собственных глубоко спрятанных чувств и верований. Ее книги взывают к лучшим инстинктам американцев точно так же, как и к некоторым худшим. Недавно я снова перечитал книги Рэнд и, хотя абстрагировался от ее догмы, в итоге стал лучше думать о самом себе. Я пожалел, что невнимательно читал «Источник» в детстве. Эта книга и, наверное, «Атлант» могли бы изменить мою жизнь к лучшему, могли бы на долгие годы вперед придать мне больше уверенности по части самоопределения и преследования личных интересов. И конечно, тогда я бы с легкостью узнавал рэндианские черты в других, и их поведение было бы мне гораздо понятнее. Только читать ее книги мне бы пришлось выборочно, прислушиваясь к интуиции. Иначе я превратился бы в одно из тех эгоистичных, хладнокровных, жадных до денег чудовищ, о которых пишу столько лет. Но теперь этого уже не случится.

Кто-то скажет, что по отдельности идеи объективизма гораздо более полезны и уж точно менее аморальны по сравнению с объективизмом как целостной системой. «Источник» и «Атлант» так привлекательны потому, что в них самоуважение соединяется с потаканием своим слабостям, а разумный личный интерес — с эгоизмом. А этические представления, благодаря которым жизнь становится сносной, отбрасываются вовсе. Эти книги показывают, что быть безоговорочно эгоистичным и алчным так естественно, так легко, так нравственно. Наши самые важные религиозные учения — прочь. Служение народу — прочь. Помощь бедным и старым, будь они «стоящими» или нет — прочь. Самоотверженность — прочь. Альтруизм — прочь. По всем разумным этическим стандартам (иными словами, по любым стандартам, кроме тех, которые выдвигает сама Рэнд), эти книги, в целом поразительно безнравственные, предлагают идеологию, которая взывает к американским ценностям, но при этом американской не является. Зато теперь ее изучают в наших школах, насильно пичкают ею детей, чтобы облагодетельствовать их — или развратить — взглядами Рэнд.

А тем из нас, кто отказывается принимать рэндианскую мораль, — как нам быть с этой противоречивой картиной объективизма? Стоит ли нам и дальше критиковать Рэнд, что мы начали делать еще с 40-х годов, и полностью отказаться от ее книг? Действительно ли это — лучший способ противостоять системе верований, которая явно завоевывает популярность с такой уверенностью, что предсказание Брука о захвате объективизмом Америки кажется правдоподобным? Есть ли иной способ?