Олег Жиганков - Григорий Распутин - правда и ложь

Такие речи не могли оставаться безнаказанными, и Распутина вынуждают покинуть родную деревню и дом. Распутин пишет об этом так: «…И вот враг-злодей все же таки навел людей, будто оказалось место лишнее и мне пришлось переселиться в другое место…» Впрочем, переселение это было недолгим, и Григорий Ефимович смог вернуться в родное село — обвинения с него были сняты.

Еще до своего прихода в Петербург Григорий получил всеобщее признание главных духовных авторитетов Православия того времени — сибирских старцев. Его деятельность, его проницательность, его дар чудотворства и провидения не могли долгое время оставаться незамеченными. Ричард Бэттс, ссылаясь на воспоминания архиепископа Сан-Францисского Тихона (Троицкого), в молодости учившегося в Казанской духовной академии и бывшего духовным сыном старца Гавриила (Зырянова), пишет о том времени: «Раз группа студентов посетила старца Гавриила, который, по обычаю, приглашал чайку попить в 4 часа. На чае был молодой владыка Тихон и среди гостей был и Распутин. В то время он считался „allright“ и был в почете, посещал старца и очевидно был на большом счету у него. Старец Гавриил позже рассказывал владыке Тихону, что когда Распутин говорил ему, что он собирается в Петербург, то старец про себя подумал: „Пропадешь ты в Петербурге, испортишься ты в Петербурге“, — на что Распутин, прочитав его мысль, вслух сказал: „А Бог? А Бог?“» [33] Бэттс Р. Пшеница и плевелы. С. 46–47. .

Надо сказать, что позднее Гавриил встанет в жесткую оппозицию антивоенным убеждениям Распутина, а с этим и всей его деятельности. Он даже скажет про Распутина: «Убить его, что паука: сорок грехов простится…» [34] Варнава (Беляев), епископ. Тернистым путем к Небу. М., 1996. С. 317. Но это будет несколькими годами позднее — пока еще Григорий был «allright».

Допетербургскую добрую славу Григория, до столицы докатившуюся, подтверждает и монах-расстрига Илиодор, в миру Сергей Труфанов, сыгравший самую низкую и грязную роль в истории Распутина. Его книга «Святой черт» в целом вызывает мало доверия, но несомненно то, что Распутина Илиодор знал и о его первых шагах в столице лгать будущему вероотступнику особой нужды не было: «В конце 1902 года, в ноябре или декабре месяце, среди студентов Санкт-Петербургской духовной академии пошли слухи о том, что где-то в Сибири, в Томской и Тобольской губерниях, объявился великий пророк, прозорливый муж, чудотворец и подвижник по имени Григорий. В религиозных кружках студенческой молодежи, группировавшихся вокруг истинного аскета, тогдашнего инспектора академии — архимандрита Феофана, рассуждения о новоявленном пророке велись на разные лады.

— И вот теперь такого мужа великого Бог воздвигает для России из далекой Сибири. Недавно оттуда был один почтенный архимандрит и говорил, что есть в Тобольской губернии, в селе Покровском, три благочестивых брата: Илья, Николай и Григорий. Старший из них — Григорий, а два первых — его ученики, еще не достигшие высокой ступени нравственного усовершенствования. Сидели как-то эти три брата в одной избе, горько печаловались о том, что Господь не посылает людям благословенного дождя на землю; потом Григорий встал из-за стола, помолился и твердо произнес: „Три месяца, до самого покрова, не будет дождя…“ Так и случилось. Дождя не было, и люди плакали от неурожая… Вот вам и Илья-пророк, заключивший небо на три года с месяцами! Господи! Господи! — глубоко вздохнувши, заключил о. Феофан.

— А не приедет ли сюда тот старец?

— Приедет, приедет! Один архимандрит обещал его привезти. Мы его ждем…»

И чуть дальше: «В конце 1903 года я принял монашество — из Сергея меня обратили в Илиодора. 16 декабря я шел по темному академическому коридору, со взором, опущенным книзу, согласно учению святых отцов. Вдруг меня кто-то деликатно потрепал за плечо. Я поднял взор и увидел отца Феофана и какого-то улыбающегося мужика. „Вот и отец Григорий, из Сибири“, — застенчиво сказал Феофан, указывая на мужика, перебиравшего в это время ногами, как будто готовился пойти танцевать в галоп. „А“, — в смущении протянул я и подал мужику руку и начал с ним целоваться» [35] Труфанов С. М. Святой черт. С. 19. .