Вадим Гольцев - Сибирская Вандея. Судьба атамана Анненкова

— Пошел прочь, паршивый эсер!

Ночью 18 ноября две роты из отряда Красильникова подошли к зданию, занимаемому Директорией, арестовали директоров и доставили в свой штаб. После недолгого пребывания здесь их отправили в тюрьму и в ночь с 22 на 23 ноября расстреляли.

Как и Волков, Красильников был предан Колчаком военно-полевому суду, как и Волков, он думал, что будет непременно расстрелян, но, как и Волков, был оправдан.

В годы Гражданской войны генерал Красильников действовал в Восточной Сибири. Его имя связано с жестокими расправами с рабочими, железнодорожниками, пленными, крестьянами. Весной 1919 года генерал-майор Красильников умер в Иркутске от тифа.

Офицером полковой учебной команды служил в полку хорунжий Леонид Александрович Артифексов. Это был высокого роста, могучего телосложения силач и прекрасный гимнаст. Происходивший из терских казаков, он был вспыльчив, нетерпелив, горяч, горд, но умел владеть собой и пользовался уважением сослуживцев. Служил в 1-м Запорожском Императрицы Екатерины Великой полку. Участвовал в Великой войне. Награжден орденом Святого Георгия 4-й степени. После октября 1917 года полковник Артифексов — командир броневого дивизиона, участник Корниловского мятежа. На заключительном этапе Гражданской войны он — генерал для особых поручений при Главнокомандующем Русской Армией бароне Врангеле. С этой армией он ушел в Турцию. В 1922–1923 годах Артифексов жил в Германии, где скончался от скоротечной чахотки.

Назову еще одного однополчанина Анненнкова. Это бывший урядник Глебов, ученик Анненкова, окончивший полковую учебную команду в 1911 году. Человек большой храбрости, в годы Гражданской войны он проявил себя хорошим командиром и организатором и дослужился до чина генерал-лейтенанта. С отступающей армией Колчака Глебов ушел в Китай. Проживал в Харбине, Шанхае. Возглавлял Комитет прав и интересов эмигрантов. Богатый славными боевыми традициями и незаурядным офицерским коллективом полк несомненно оказал большое влияние на формирование политических взглядов и морально-боевых качеств одного из будущих вождей Белого движения.

В 1913 году Анненков был переведен в 4-й Кокчетавский казачий полк и стал командовать 3-й сотней. С началом Великой войны, в связи с объявлением мобилизации и призывом на службу ряда возрастов, полк занимался подготовкой призывников к фронту. Однако служба в этом полку у него не пошла. Вот как он сам рассказывает об этом:

— Обстановка в полку в тот период сложилась такая. Среди казаков все сильнее проявлялось недовольство муштрой, строгостью порядков, развязным поведением офицеров. Многие казаки не хотели отрываться от своих станиц и полей. По существу они принудительно были собраны в лагеря, к ним назначили офицеров, совершенно не знакомых с жизнью и обычаями казаков. За малейшее непослушание следовали строгие наказания, обычным делом было рукоприкладство, мордобой. Один из случившихся на этой почве эксцессов привел к серьезному бунту, последствия которого разом изменили всю мою жизнь. Это произошло в самом начале германской войны.

Начальником лагеря являлся жестокий и грубый офицер Бородихин, который к тому же был нервным и вспыльчивым, а потому избивал казаков по самому ничтожному поводу. Однажды он публично ударил по лицу молодого казака Данилова. Кто-то из присутствовавших громко произнес:

— Бить нельзя! Нет у вас такого права!

— Кто сказал?! — гневно выкрикнул Бородихин, поворачиваясь к группе казаков, из которой исходил протестующий голос.

Ответа не последовало. Начальник лагеря грубо выругал всю группу, обозвал казаков трусами и добавил, что они могут говорить только в спину. Но стоило Бородихину отвернуться, как вслед ему понеслись насмешки и ругательства. Разъяренный офицер выхватил револьвер и закричал:

— Буду стрелять, если не замолчите и не прекратите ругань!

В ответ со всех сторон от рядовых казаков и вольных последовала новая реакция:

— Мало германских пуль, еще и свои офицеры по казакам стрелять собираются! Ничего, и на них найдутся…

Это была уже открытая угроза. Начальник лагеря вызвал офицеров, приказал развести казаков по баракам и казармам, выявить и представить ему всех недовольных. Однако казаки вышли из повиновения, чему способствовало неправильное поведение офицеров, пытавшихся усмирить подчиненных, но не так, как нужно. Было избито много офицеров, часть которых сгруппировалась в общежитии и стала стрелять по окружившим их казакам. Отстреливаясь от наседавших бунтовщиков, Бородихин израсходовал все патроны, выпустив в себя последнюю пулю. Но он был только ранен и был тут же добит преследователями. Большинство офицеров разбежалось. Меня же казаки не тронули, более того, по их просьбе мне пришлось принять на себя командование сразу тремя полками. Полагаю, что я пользовался среди солдат авторитетом за уважительное отношение к каждому казаку. Мне удалось восстановить порядок во многом благодаря тому, что сотня, которой я командовал, была полностью на моей стороне.