Дмитрий Олейников - Николай I

Практически одновременно на Северо-Восточном Кавказе, в Дагестане, чьи феодальные правители формально признавали верховную власть императора, разгорелась настоящая гражданская война. Религиозный лидер Кази-мулла, первый имам Дагестана, призывал считавшегося представителем русского царя шамхала Тарковского (генерала русской службы): «Перестань быть дружным с недостойным русским народом, беспутным и сбивающим других с пути истины; старайся удалить их от наших владений и по мере возможности очистить от них мусульманский край; когда Всевышний Бог наденет на тебя халат чести и величия и утвердит твоё владычество, доколе не совратишься с пути истины» [367] Движение горцев Северного Кавказа в 20—50 гг. XIX века. Махачкала, 1959. С. 106. .

Николай прекрасно понимал, что в деле управления многочисленными и весьма несхожими национальными окраинами империи император должен опираться на своих доверенных представителей. Его политика на Кавказе характерна таким подходом. Подбор и поиск доверенных людей, способных встать во главе наместничеств, и наделение их весьма широкими полномочиями — вот принцип, помогавший Николаю справляться с делами империи. Вверяя наместникам управление окраинами, император их инструктировал: «Твёрдая и непременная воля Моя состоит в том, чтобы верноподданные Мои, ограждённые законами и учреждениями в общественном, как и в домашнем быту их, воспользовались в самом деле всеми благими последствиями Моих попечений и дарованного им промыслом Всевышнего счастия принадлежать к составу обширного царства Русского» [368] AKAK. Т. IX. Тифлис, 1884. С. 23. .

Как уже говорилось, «проконсул Кавказа» Ермолов был сменён в ходе персидской войны. Место его занял самый доверенный человек Николая Павловича — Иван Фёдорович Паскевич. Именно ему Николай объяснил цель своей политики: «успокоение Кавказского края и обеспечение оного от набегов и грабежей горских хищников» [369] Щербатов Л.П. Генерал-фельдмаршал князь Паскевич. Его жизнь и деятельность. Т. 3. СПб., 1891. С. 244. . Едва закончилась турецкая война, император инструктировал наместника: «Славный мир положил конец подвигам армий наших… Кончив таким образом одно славное дело, предстоит вам другое, в моих глазах столь же славное, а в рассуждении прямых польз, гораздо важнейшее, — усмирение навсегда горских народов или истребление непокорных» [370] Движение горцев Северного Кавказа в 20—50 гг. XIX века. Махачкала, 1959. С. 58. . Это «истребление непокорных» Николаю поминают до сих пор, однако более подробное рассмотрение его инструкций показывает, что главной целью имперской политики была совсем другая. «Цель сия… — пояснял император Николай, — заключается в приобретении границ безопасных со стороны азиатских соседей наших, с тем и средств к большему развитию народной торговли и промышленности. <���…> Все частные распоряжения, относительно того края принимаемые, должны клониться к упрочению приобретённых выгод, посредством усмирения полудиких племён Кавказа, постепенного введения как между ними, так и вообще во всём Кавказском крае гражданского устройства, раскрытия всех источников промышленности и торговли для обоюдной пользы вновь приобретённых земель и собственно империи так, чтобы со временем первая связывалась с последнею взаимными выгодами и нуждами, представляли единое целое без всяких следов насильственного присоединения» [371] Движение горцев Северного Кавказа в 20—50 гг. XIX века. Махачкала, 1959. С. 103-104. .

Паскевич очень скоро умчался выправлять критическое положение в Польше, а его преемники, к сожалению императора, никак не могли «умиротворить» Северный Кавказ. Верные России феодальные правители Дагестана теряли своё влияние, вместо них авторитет приобретал независимый религиозный и военный лидер горцев имам Шамиль. К 1837 году ситуация стала настолько критической, что император предпринял большую поездку на Кавказ. Он был впечатлён самим краем, величием его природы и глубиной его исторических истоков (в монастыре у подножия Арарата ему показывали реликвию — кусочек дерева от Ноева ковчега). Но ещё больше император был потрясён открывшейся ему картиной злоупотреблений. Тогдашний наместник, барон Розен, проявил недостаток воли и государственного ума и, по прямому признанию Николая в письме Паскевичу, «был всеми поставлен в дураки». Чиновники и местные правители безнаказанно и бесконтрольно «грабили до крайности; эта зараза своекорыстья достигла и военную часть до невероятной степени». Особенно «отличился» командир Эриванского полка князь Дадиани, зять Розена. Солдаты работали на него, как крепостные. Раздражённый Николай прямо на разводе в Тифлисе повелел сорвать с Дадиани эполеты и флигель-адъютантские аксельбанты и с фельдъегерем отправить его в Бобруйскую крепость под суд.