В не редеющей на морозе толпе на Красной площади он смотрел на пламя костров у Кремлевской стены, слушал, видел, как остервенело долбят саперы едва отогретую промерзшую землю под могилу и будущий временный Мавзолей, стоял и под сводами Колонного зала у поднятого на красный постамент гроба в карауле среди нескончаемого потока шинелей, зипунов, пальто, между сменами поднимался на хоры и оттуда смотрел на Ленина, на ему близких, родных людей, товарищей по многолетней борьбе. А потом день - в цепи по краям живого потока, провожающего гроб к Красной площади.
И еще запомнилось - гудки заводов, паровозов, кораблей, все остановилось по тревожному стуку телеграфа: "Встаньте, товарищи, Ильича опускают в могилу".
Возвратясь в Петроград, уже Ленинград, Кузнецов впервые выполнял необычное поручение комсомола Васильевского острова - пошел к рабочим заводов и фабрик рассказывать, что видел и что пережил в Москве, рассказывать о Ленине. Неужто это тот парень из глухой деревни под Котласом, мальчик из чайной, рассыльный в порту, который "не вникал в суть сцены раздоров", слушая, как одни ругают большевиков, другие их защищают?..
Вот тогда, после встреч с рабочими, он принес в партийную ячейку училища заявление с просьбой принять его в партию. "Заявление состояло из нескольких строк, но в них заключался самый важный для меня итог всего продуманного и понятого в траурные дни в Москве".
После этого переломного события в жизни будущего красного командира прошло пять бурных лет. До предела целеустремленных. Настойчивый труд, сильная воля, природные способности помогли при вопиющих пробелах в образовании одолеть и подготовительные классы по программе реального училища, и серьезный курс наук в таком училище, как военно-морское, В 1925 году он, как старшекурсник, для приобретения командирских навыков был по традиции назначен командиром 1-го отделения 1-го взвода роты А первого курса нового набора. Как самый рослый, он стал в роте правофланговым, на него рота равнялась на всех построениях и на марше. Это обязывало выглядеть безупречно и быть особо подтянутым - вот где выработалась "офицерская выправка", всем на удивление, и в коммуне, и в долгой службе на флоте. Подчиненные ему младшекурсники запомнили: командовал без окрика, не повышая голоса, не подгонял, а своим примером побуждал всех делать так, как делает он. В той роте А служил курсант Б, М. Хомич, ныне вице-адмирал. Он писал мне: Кузнецов "всегда выбирал и нес на спине самую большую вязанку дров для печей курса. При побудке или по сигналу ночных тревог становился в строй при полном снаряжении раньше всех нас, спокойно и без суеты. Замечания по службе произносил сдержанно. А если кто из подчиненных "схватывал" выговор или взыскание на стороне, внимательно выслушивал виновного и говорил: на размер фитиля не жалуйся, раз влип, друже, умей держать ответ по всей строгости".
На Красной, 40, товарищам поначалу казалось, что он чурается веселья, общих празднеств, держится в стороне и даже высокомерен. К обеденному столу и то часто опаздывал. Ироничностью, ее принимали за высокомерие, отчужденностью он оборонял, прикрывал свою независимость, незыблемость цели от неизбежной даже в коммуне суеты свах - они ведь всегда знают лучше, кто кому нужен и когда пришла пора обженить холостяка. Не для того флот командировал его на три года в высшую военно-морскую научную школу страны слушателем факультета оперативного искусства, чтобы растрачивать время на забавы. Лекции читали светила науки, старые профессора и молодые преподаватели, ученые будущего. Между ними шли горячие дискуссии: каким быть флоту, как, в каком направлении ему развиваться, строить ли гиганты линкоры и крейсеры или подводные лодки и торпедные катера; в споры вступали и старшекурсники, известные моряки-революционеры, высказывались резко, яростно, младшие пока робели, соглашаясь то с одной крайностью, то с другой; потому так врезалось в память выступление начальника Морских Сил РККА Ромуальда Адамовича Муклевича, сильного, авторитетного руководителя. Он ошеломил и вразумил спорщиков, разделив их на сторонников проливов и заливов, то есть флота прибрежного и флота океанского, и объяснив, что может и чего не может дать флоту промышленность на данном этапе развития экономики, какой в будущем понадобится для обороны страны сильный флот и насколько программа его строительства должна быть подчинена политике государства. "Государственный ум!" - оценили ясное выступление Р. А. Муклевича слушатели и не раз еще его вспоминали, когда самим пришлось строить большой флот.
Читать дальше