Вадим Эрлихман - Вольф Мессинг. Экстрасенс Сталина

Очевидно, банкет в «Праге» с обильным угощением спровоцировал обострение аппендицита, перешедшего в гнойный перитонит. Врачи едва успели спасти Мессинга. Навещавшая его в больнице Лунгина писала: «Встретил он меня слабой улыбкой, а когда я склонилась и поцеловала его в лоб, я поняла, с каким трудом ему эта улыбка дается: жар был не менее 40 градусов. Держался он молодцом, ни на что не жаловался, только дышал тяжело и прерывисто. В его палате лежал еще молодой парень, богатырского сложения, с бородой, как у Хемингуэя. Казалось, он попал сюда по недоразумению. Мессинг перехватил мой взгляд в сторону здоровяка, поманил к себе пальцем и тихонько прошептал на ухо: «Тайболе, эти черти-врачи, видно, считают, что я испекся, готов. Нет, фигу им! А видишь этого здоровяка? Жалко парня — отсчитывает последние дни. А внешне ведь — ни-ни!»

Во второй мой визит Вольф Григорьевич попросил, если возможно, достать и принести черной икры. Больше у него ни на что аппетита не было.

Пришлось исколесить буквально всю Москву. Все же в одном из маленьких отдаленных ресторанов мне удалось раздобыть грамм сорок. Тут же поспешила отвезти «драгоценный» гостинец в клинику. Пропустили и на сей раз, и Вольф Григорьевич несказанно был рад и мне, и икре. Теперь уже улыбка без натяжки, и я вижу, что дело идет к поправке.

А молодого крепыша в палате уже не было. Он умер».

Мессинг поправился удивительно быстро, и через три недели его выписали из клиники, велев соблюдать режим и не ездить в командировки как минимум до конца года. Но без зрителей жизнь казалась телепату серой и лишенной смысла: уже в мае он выступал в одном из московских домов культуры, а осенью отправился выступать во Львов. Летом следующего года Мессинг отдыхал на Волге вместе с семейством Лунгиных. По словам Татьяны, «в жаркие деньки он сам отправлялся к ближайшей деревне, где у кладбищенской дубравы, у заброшенной мельницы бил ключик вкусной родниковой воды. Он черпал воду и утолял жажду первобытным способом, но для гурманского вечернего чая приносил и нам пластмассовый бидончик. Там он и познакомился с местными крестьянами, с несколькими особенно сдружился, покупал у них парное молоко, а старых и бывалых людей расспрашивал о знаменитых в их краях в прошлом гадалках или целителях. Деревенские жители в свою очередь полюбили — как в старину сказали бы — странного барина и за несколько дней до нашего отъезда подарили ему на память жанровую скульптурку, вырезанную из дерева: мужичок сидит на бочке и пьет из большой кружки самогон».

Популярность Мессинга в советском обществе с годами только росла. Простые зрители воспринимали его как настоящего чародея, а интеллигентная публика видела в нем эмиссара Запада, носителя чуждых и оттого особенно привлекательных идей и привычек. Первая публикация «Мастера и Маргариты» в 1966 году еще больше подняла популярность артиста, которого только ленивый не сравнивал с Воландом. Герои, похожие на Мессинга, встречались в произведениях многих фантастов; Иван Ефремов, к примеру, упоминал его с симпатией как пример овладения неизведанными силами психической энергии. В фильме Л. Гайдая «Операция Ы» (1965) о герое, «угадывавшем» мысли, говорили: «Да вы же телепат! Вольф Мессинг!» В 1962 году стихотворение о Мессинге написал чрезвычайно модный в то время поэт Роберт Рождественский:

В. В. Шульгин

На выступлении во Владимире у Мессинга объявился новый, довольно неожиданный поклонник — бывший депутат Государственной думы, националист и монархист Василий Шульгин. Лунгина пишет об их встрече: «В антракте за кулисы пришел седовласый старик, представился Вольфу Григорьевичу и попросил несколько минут для беседы, что было обычным при выступлениях Мессинга. Вольф Григорьевич говорил, что Шульгин произвел на него неотразимое впечатление. Высокий статный старец (здесь это слово употреблено в смысле — мудрец) обликом своим напоминал апостола или пророка. Изысканная речь, утонченные манеры аристократа, поразительная энергия для человека, за плечами которого восемь с половиной десятков лет и обильный тюремный стаж. В восторженных словах благодарил он Мессинга за доставленную радость — за повод к духовным размышлениям. (Я выделила эти слова и еще вернусь к ним.) Но заканчивая разговор, прощаясь, выразился так: