Игорь Русый - Время надежд (Книга 1)

- Хоть одного сбить, - процедил младший лейтенант сквозь зубы. - Я б ему растолковал.

- Вон те, - сказал боец, указывая на мертвую девушку и парня, - они в канаве легли. Зовем сюда, и аккурат бомба. Младший лейтенант к ним побег, и вторая шарахнула...

- Если б не кричал, - сказал второй, - может, и ничего...

- Так лучше хотели сделать. Поди узнай... Вон, кинул!

Режущий визг придавил Андрея к земле. И будто все у него внутри сжалось, вытеснив к затылку кровь.

Потом земля качнулась с оглушительным грохотом.

- Это мимо, - весело проговорил боец. - Иль уронили чего, лейтенант?

Чувство жгучего стыда заставило Андрея поднять голову. Он увидел рябое от вспышек небо и косо падающий "юнкере". Среди пшеницы вскидывались черные фонтаны земли.

- Есть! - крикнул младший лейтенант. - Горит!

Падающий "юнкере" уже тянул хвост дыма, и затем над полем раскрылся белый купол парашюта. В парашютисте Андрей угадал опытного спортсмена. Он подтягивал стропы, и купол, точно сдуваемый ветром, наклонно, быстро скользил к роще.

- Уйдет, - заволновался младший лейтенант. - Пшеница такая, что ищи-свищи...

Надвинув фуражку, он вскочил и побежал, не обращая внимания на жесткий визг бомб.

- А, черт! - досадливо сказал Волков, имея в виду его безрассудство, и, мотнув головой, как бы не желая уступать, сам полез наверх. Андрей выбрался следом, еще испытывая неловкость перед бойцами. Он разглядел в дыму около эшелона фигурки артиллеристов, деловито откатывавших пушки, бегающих санитаров.

И визг, грохот бомб уже не казались такими страшными, потому что люди там ходили между разрывами...

Летчик приземлился на кладбище. Старое, заброшенное, оно издали было похоже на дубовую рощу.

Меж посеченных осколками деревьев чернели широкие воронки, валялись кресты, разбитые надгробья.

- Теперь не уйдет! - выкрикнул младший лейтенант. - Я с ним потолкую... Ага!

Парашют сморщенной тряпкой завис на чугунной оградке. Рядом лежал пилот в голубом комбинезоне.

- Стой! - закричал младший лейтенант и выстрелил в воздух. Поднимайся, говорю...

Нога летчика в шнурованном высоком ботинке конвульсивно дернулась. Когда его перевернули, на смуглом, тонком лице с едва пробившимися усиками дрогнули, приоткрылись веки.

- Wie schmerzt es... [Как это больно... (нем.)] - едва слышно проговорил он. По комбинезону на груди расплывалось темное пятно крови.

- Говорит, что ему больно, - перевел Андрей.

- Ну, то-то, - младший лейтенант нагнулся, посмотрел в тускнеющие глаза. - То-то... Усек?

Четверо солдат бежали с другой стороны кладбища.

Андрей увидел синюю окантовку их пилоток.

- Сережка, это десантники, - проговорил он. - Здесь бригада...

VI

Фронт был где-то прорван. Армия отходила на восток. Измотанная в пограничном сражении десантная бригада прикрывала катившуюся по шоссе лавину войск. У обочин дороги валялись сожженные грузовики, брошенные армейские повозки, раздутые трупы коров и людей. Пыль, словно раскаленная зола кострища, жгла ноги через подошвы сапог, клубилась, липла к заскорузлым, окровавленным повязкам бойцов. А из-за пелены дыма, от горящих сел выплывали бомбовозы...

И, прижимаясь к сухой земле, Андрей испытывал одновременно какое-то чувство жути, любопытства и удивления, так как все происходило иначе, нежели в книгах. Смерть выла кругом тупо, бессмысленно, в невыносимо жарком грохоте.

Волков стал еще молчаливее. На хмуром грязном лице его появлялось ожесточение.

- Что делают? - цедил он сквозь зубы. - Если враг прорвался, надо контратаковать с флангов. А мы отходим.

Комбриг держал их пока в резерве штаба. А весь штаб состоял теперь из нескольких человек, остальные были ранены или убиты.

Вечером двадцать восьмого июня бригада подошла к узкой, илистой речушке Стырь.

Командир бригады, полковник Желудев, без фуражки, с бритой округлой, точно бильярдный шар, головой, в запыленной, пропотевшей гимнастерке стоял у моста, отдавая приказания резким, хриплым голосом:

- Обоз, вперед! Не задерживаться... Артиллеристы! Развернуть пушку за мостом! Быстрей, быстрей!

Первый батальон, марш!

Его левая рука, задетая пулей, была обмотана тряпкой. Возле него стоял уполномоченный контрразведки старший лейтенант Комзев - еще совсем молодой, с веселыми глазами и чисто выбритым подбородком. Он где-то умудрился пришить свежий подворотничок на грязную гимнастерку, и белая полоска как бы отделяла крепкую, загорелую шею и голову от всей фигуры.

Пальцами он барабанил по деревянной плоской кобуре маузера.