Майкл Бар-Зохар - Бен Гурион

«Они были похожи на больших доброжелательных и дружески настроенных детей».

Последнюю ночь он сидел с открытыми глазами до тех пор, пока в утреннем тумане не появился долгожданный берег Палестины.

«Светает. Наш корабль медленно подходит к берегу Яффы. Свежий бриз ласкает наши лица, и крик какой-то птицы — первый за все время путешествия — доносится до нас. Молча, не в силах вымолвить ни слова, я встаю во весь рост, взор мой устремлен на Яффу, бешено стучит сердце. Я приехал».

Говорят, что все началось в 1878 году и виной тому был эксцентричный Йоэль Моше Соломон, выходец из семьи, обосновавшейся в Иерусалиме три поколения назад. Соломон отличался неистовостью и постоянной готовностью нарушить традиции. Чувствуя себя стесненным узкими рамками старого города Иерусалима, за стенами которого он организовал квартал Нахалат Ха-Шива, он решил организовать возвращение на землю палестинских евреев. В то время еврейская община состояла из нескольких тысяч человек, проживавших в пяти больших городах: Яффе, Сафеде, Хевроне, Тиверии и Иерусалиме. Большинство из них жили на выделяемые диаспорой субсидии и посвящали жизнь изучению Священного писания. Двое иммигрантов, недавно прибывших из Венгрии, Иешуа Стампфер и Давид Гутман соблазнились экстравагантными прожектами Соломона и на лошадях отправились вместе с ним на берега Яркона, к арабской деревне Мулабби, где продавались заболоченные земли. Приехав на место, путешественники с огорчением отметили, что арабы больны малярией, речные берега усеяны останками лошадей и коров, воды реки опасны для здоровья, а почва насквозь пропитана водой. Прежде чем они успели повернуть коней и галопом помчаться назад в Яффу, сопровождавший их врач-грек поведал, что в этой местности заражен даже воздух, и любому живому существу, приблизившемуся к деревне, грозит неминуемая смерть. Соломон оглядел своих спутников и бросил: «Ерунда!». Его поддержал Стампфер: «Попробуем!» В этой долине смерти они основали поселение Петах-Тикву. За ним последовали Ришон-ле-Цион, Зихрон-Яаков и Реховот. Каждое поселение шло своим трудным, усеянным могилами путем, познало моменты сомнения и отчаяния, в каждом были свои герои — горстка людей в русских рубахах, в сапогах, с горящими глазами, полными надежд и решимости пустить корни на земле Израилевой. Палестинские арабы только качали головами, глядя на этих одержимых, приехавших невесть откуда молодых евреев, которые с завидным упорством устанавливали палатки по краю болот, в самом сердце зараженных областей, забытых Богом и людьми.

Когда первые иммигранты — члены русских сионистских обществ «Ховевей-Цион» и «Бунд» — прибыли в Палестину, они, к своему изумлению, не обнаружили там ни молочных рек, ни кисельных берегов. За долгие века бесконечные войны — запустение, полное безразличие всех тех, кто, сменяя друг друга, никогда не задерживался здесь надолго, — опустошили эту страну, у которой не осталось ничего от сказочно прекрасной зеленой местности, описанной в Библии. Болота затопили прибрежные и внутренние долины, безжалостное солнце и проливные дожди высушили и смыли с холмов плодородную почву и деревья. Бесчисленные поколения крестьян-арабов обрабатывали эти земли так же, как обрабатывали ее их предки. В городах правили заносчивые турки, ленивые и продажные. Рядом с мечетями и базарами возникали поселения странных фанатиков-христиан — немцев, американцев, французов и шведов. Святая Земля притягивала паломников со всех концов света. Некоторые, более или менее состоятельные, приезжали с Запада, но большинство составляли оборванные русские крестьяне, которые с грустными песнопениями шли к реке Иордан, неся в руках хоругви и иконы.

И все-таки для миллионов евреев со всего мира эта пустынная и унылая земля, к которой они обращали свои молитвы и надежды, была страной их мечты. К ней тянулась тоненькая ниточка молодых иммигрантов — тщедушных, не привыкших к ручному труду, ничего не понимающих в земледелии. Но в них жила наивная вера, их толкали вперед неукротимое стремление и готовность к любым жертвам. Они гибли от непосильной работы, малярии и голода. Многие из уцелевших клялись с первым же пароходом покинуть эту неблагодарную землю. Впоследствии Бен-Гурион вынужден был признать, что девять из десяти иммигрантов второй Алии [1] Волна иммиграции в Палестину в период с 1904 по 1914 год. Алия — «восхождение» (иврит). вернулись обратно. Что бы ни утверждали профессиональные сионисты, но легендарное возвращение на землю Израилеву совершили не тысячи первопроходцев, а всего лишь несколько сотен (а порой они исчислялись десятками) молодых, в лохмотьях, хилых и полуголодных оборванцев. История о возвращении целого народа есть не что иное, как миф, попытка исказить действительность, которая была и намного проще, и намного героичнее.