Владислав Кардашов - Ворошилов

Болезнь была долгой, и даже спустя несколько лет ощущались последствия избиения — головные боли. Родители на некоторое время забрали сына на соседний, Шепиловский, рудник, но вскоре отец возвратился в Смоляниново. Клим вновь оказался среди сборщиков колчедана в Голубовке, и вновь началась изнурительная, изматывающая работа. Теперь, однако, мальчик окреп, набрался опыта и ухитрялся наполнять по нескольку ящиков породы в день. С гордостью приносил он домой заработанные деньги. Сестра не тратила их, приберегала. Однажды настал день, когда вся семья отправилась выбирать обновы. На свои собственные, кровные деньги купил малолетний горняк рубашку, штаны, полотенца. Особенно гордился он шевровыми сапожками на высоких каблуках.

Головные боли не прекращались, и мать решила забрать сына в Смоляниново. До весны он не работал — мать хотела, чтобы мальчик немного оправился от болезни. Поэтому, когда в гости к Ворошиловым заехал племянник, сын дяди Спиридона, и позвал Клима погостить на хуторе Воронов, родине отца, мать охотно согласилась — ей казалось, что в деревне сыну будет лучше. Вышло, однако, не совсем так — после тяжелого труда отборщика породы ему пришлось познакомиться с долей батрака в хозяйстве богатого крестьянина.

Дядя Спиридон — человек зажиточный, у него много земли, арендовал он и помещичью, держал три пары быков, несколько лошадей, коров, отару овец. Большая семья жила вместе, все трудились с утра до вечера, и все же рабочих рук не хватало. Появление племянника пришлось кстати, и вот он снова пасет скот, как и в имении Алчевского, только на этот раз бесплатно, ведь он «гостит» у родственников.

Через пару месяцев Клим уже заправский батрак и работает на совесть, как и всю свою жизнь. Причина проста: «Я с детских лет был приучен отцом и матерью, да и всей обстановкой, в которой мне приходилось жить, к честному, добросовестному труду. Сказались в этом и особые материнские наставления. Она постоянно внушала нам, детям, добродетельные чувства, приучала быть честными, трудолюбивыми».

Благородная эта привычка сказывалась во всем. Мальчик работал усердно, и, главное, что бы он ни делал — пахал ли, сеял, косил, — во всем и всегда сохранялось у него ощущение того, что он совершает важное и нужное дело. Так рано, очень рано, в тяжелом труде формируется характер юного Ворошилова. Чтобы понять этот характер, чтобы осознать, почему деревенский мальчик — луганский слесарь занял столь видное место в совершенно особенном, уникальном ряду людей, оставивших глубочайший след в истории нашей страны, надо всегда помнить о его отношении к труду. Это одновременно даст возможность постичь, почему он был так любим народом: с незапамятных времен наш народ почитает людей, которые умеют и жаждут трудиться, истинными народными героями у нас всегда называют тех, кто воспринимает труд не как неизбежную, но постылую обязанность, а как радостное, праздничное действо. Это ощущение праздничности труда, как бы тяжел он ни был по временам, сохранил Ворошилов на протяжении всей его долгой жизни.

Дядя не мог пожаловаться на него. Одиннадцатилетний парнишка работал без устали. Осенью, однако, произошел случай, запечатлевшийся в памяти Клима неизгладимой обидой.

Дядя выравнивал глиняную площадку — готовил ток для молотьбы. Клим не работал, отдыхал. Надев единственную свою обновку — неизношенные сапожки, неосторожно вышел он на еще не затвердевшую площадку, не сообразив, что может оставить на ней следы каблуков. Невинная оплошность вызвала бешеный гнев хозяина. С дикими ругательствами бросился он на племянника и швырнул в него вилы. К счастью, промахнулся, но все же рукоятка больно ударила мальчика по плечу; он испугался и убежал. Дяде этого показалось мало, и вечером он отобрал сапожки, отдал их своему внуку, а племяннику бросил изношенные опорки:

— Носи да помни, что с тобой еще милостиво обошлись.

Несправедливость запомнилась, да к тому же батрацкая жизнь становилась с каждым днем тяжелее, и Клим уже подумывал о побеге. Когда ранней весной следующего года за ним приехала мать (она, видимо, почувствовала настроение сына, хотя тот и не жаловался), он решительно сказал, что уедет в Васильевку, к семье.

Была и еще одна причина, побудившая мать взять сына с собой: ей хотелось, чтобы он пошел в школу. Да, вплоть до осени 1893 года, до двенадцати с половиной лет, Клим оставался неграмотным. Учиться ему было некогда, да и негде — в деревнях и поселках, где он жил, школ не было. Между тем родители, в особенности мать, очень хотели, чтобы сын учился. Простые труженики, они хорошо знали: «ученье свет, а неученье — тьма». Правда, мечты матери не шли далее того, чтобы увидеть своего сыночка читающим Псалтырь и Евангелие, но она, как только представилась возможность, послала сына в школу.