Руди Бенциен - Джон Леннон навсегда

Потрясенная ассистентка не могла даже представить себя в такой роли. Поначалу она противилась. Но Йоко не принимала возражений. Разговор она закончила так:

«Начнем с того, что сегодня вечером ты пойдешь с ним в студию. Ни о чем не думай. Обо всем позабочусь я…».

Йоко давно стало ясно, что разрыва не избежать. Но поскольку это не входило в ее планы, она надеялась, что дело можно поправить временной разлукой.

Легенда хочет представить дело так, будто однажды в октябре 1973 года Джон покинул Дакоту, отправившись «за сигаретами», и не вернулся. Но на самом деле вся операция была проведена женой Великого Битла. Джон сам сказал об этом в интервью, данном в декабре 1980 года Энди Пиблсу. На вопрос, как все же дело дошло до разрыва, Леннон ответил:

«Я называю это своим „потерянным уик-эндом“, который продолжался восемнадцать месяцев. Она сказала „Катись вон!“ и выставила меня, когда мои „феминистские наклонности“ слегка изменились».

В конце октября 1973 года Джон на маршрутном самолете вылетел в Лос-Анджелес. Нетрудно догадаться, кто сидел с ним рядом — Мэй Пэнг!

Джон летел в Лос-Анджелес с вполне определенными целями: «Каждый раз, когда я в студии не пел что-то о своем личном, я играл рок-н-ролл. Да я ведь с этого и начинал. Я думал — все нормально, я знаю, что буду там делать. Это будет альбом рок-н-ролла со всеми вещами, которые я напевал между записями, не будучи ни продюсером, ни сочинителем текстов». Это было его давнее желание.

Но прошло три недели, прежде чем Джону удалось войти в переговоры с Филом Спектором. Тот неохотно пошел на контакт — жеманился, ломался, и только когда Леннон заверил его в полной свободе действий, согласился на сотрудничество.

Но проект родился не под хорошей звездой.

«Вначале все шло более чем прекрасно. Фил был в своем амплуа и мог управлять штатом в двадцать восемь сотрудников. Как раз то, что я ему никогда не позволял. Все было так, как во время его работы в шестидесятые годы, которую никто из нас не видел. Это было просто фантастично, но со временем становилось все безумней, пока, наконец, дело окончательно не развалилось», — признался Леннон позднее.

Впрочем, Джон и сам немало способствовал развалу. Разлука с Йоко значила для него куда больше, чем он сам предполагал. Кроткая Мэй Пэнг не годилась для роли, которую в его жизни играла волевая супруга.

А проблемы… Что ж, они прилетели с ним в Лос-Анджелес. И напрасно он пытался вытеснить их из головы алкоголем.

Работа над альбомом закончилась внезапно: Фил Спектор исчез, прихватив с собой пленки, на которых некоторые вещи были уже записаны целиком. Он забаррикадировался на своей вилле, напоминающей крепость, и распускал слухи о якобы перенесенной им тяжелой аварии.

Кончилось тем, что он даже придумал басню о собственной смерти. Возмущенный и крайне раздосадованный Джон оказался без магнитофонного материала.

По совету адвоката началась новая фаза борьбы за существование в Америке. Леннон обвинил правительство США в том, что оно использовало против него незаконные средства. Это было в октябре. А 2 ноября Джон, Джордж и Ринго подали в суд на Аллена Клейна.

Тот ответил встречным иском.

Йоко напоминала о себе ежедневно. В иные дни она по три раза звонила из Нью-Йорка. Иногда она говорила действительно о важных вещах, но чаще всего — о пустяках. Расчет ее был прост и эффективен: все время давать Джону почувствовать, что он не так уж и свободен, как, возможно, полагал.

Великий Битл ударился во все тяжкие и опять замелькал в заголовках бульварных газеток.

Пьяный вывалился однажды ночью из автомобиля.

Чуть ли не каждый вечер напивался с девочками и употреблял наркотики.

После одной попойки впал в буйство и разбил мебель в своем доме. С трудом друзья обуздали его и, связав по рукам и ногам, уложили в постель.

Нередко доставалось и Мэй Пэнг, когда Джон заявлялся домой подшофе.

Ночами его носило по барам и разным заведениям, где спиртное лилось рекой. То и дело Леннон попадал в истории, словно специально придуманные для скандальных газетных заголовков.

Он полностью потерял контроль над собой.

Позднее в одном интервью он так говорил об этом:

«Когда я, надравшись, или еще по какой-то причине хотел уйти, всегда вокруг находились друзья, которые все больше наливали мне этой смертельной мерзости. Впрочем, это вовсе не значит, что я хочу обвинить кого-то другого…»

Вышедший из берегов приличия разгул имел свои причины. Полная потеря ориентации была результатом его пессимизма и разочарования. Осознание того, что увлечение политическими акциями конца шестидесятых — начала семидесятых годов ничего не поколебало в этом мире, уничтожило все его прежние иллюзии. Близость к Йоко, буквально сковавшая его на несколько лет, сделала слишком заманчивой свободу, которой он теперь наслаждался всеми фибрами своего существа. Умный человек, он прекрасно понимал, что и эта свобода — фикция. В его жизни не осталось ничего из того, что развивало его творческий потенциал в прошлом. Началось саморазрушение.