Наталья Петрова - Скопин-Шуйский

В день Рождества Богородицы, 8 сентября, поляки пошли на приступ. Образовав проломы в стенах, нападающие захватили две башни, но воспользоваться этим псковичи им не дали: они подложили порох под башни и взорвали их вместе с нападавшими. Защитник крепости мрачно описал, как «литовские воины смешались с псковской каменной стеной Свиной башни и из своих тел под Псковом другую башню сложили» [25] «Повесть о прихожении польского короля Стефана Батория под град Псков» // Воинские повести Древней Руси. Л., 1985. С. 372. . Тех, кто оказался на стенах и в проломах, псковичи расстреливали из пищалей, забрасывали камнями и поленьями, лили на них кипяток. Ловкачей, попытавшихся перелезть через стены, цепляли крюками и сбрасывали вниз. К ночи сумели отбить приступ и выгнать из крепости захватчиков. «Наконец, — по словам Н. М. Карамзина, — все нерусское бежало» [26] Карамзин Н. М. Указ. соч. С. 198. . Защитники крепости потеряли убитыми более 800 человек, а нападавшие — около пяти тысяч. Осенью и зимой 1581/82 года польская армия предприняла 30 попыток взять штурмом несговорчивый Псков, но все — тщетно.

После окончания штурма к крепостным стенам вышли псковские женщины, которые во все время многомесячной осады не покинули города. Они веревками тащили оставленные поляками легкие пушки, помогали раненым, подносили воду. Уже одно их присутствие возбуждало боевой дух воинов, придавало смелости и уверенности в победе.

Стойкость защитников отмечали и по другую сторону крепостного рва: «Не так крепки стены, как твердость и способность обороняться, большая осторожность и немалый достаток орудий, пороху, пуль и других боевых материалов» [27] Дневники походов Батория на Россию (1580–1581 гг.) / Пер. О. Н. Милеского // Осада Пскова глазами иностранцев. Псков, 2005. С. 332. . И если стойкость и мужество можно назвать личным достоинством защитников, то прекрасная организация боевых действий, своевременная забота о доставке боеприпасов — безусловно, заслуга воевод — Василия Скопина и Ивана Шуйского. Недаром Н. М. Карамзин считал, что «Псков, или Шуйский, спас Россию от величайшей опасности» [28] Карамзин Н. М. Указ. соч. С. 207. .

Особенно досаждала польско-литовской армии артиллерия псковичей. Из мощных орудий, наиболее крупными среди которых были «Барс» и «Трескотуха», псковичи на каждый выстрел осаждавших отвечали десятью, «и редко без вреда», как отмечали потерпевшие. Когда кто-то из поляков пустил в крепость стрелу со сломанным острием, то она прилетела обратно с посланием, изложенным по-военному кратко и крепко: «Худо стреляете, б… с…!»

«То правда, что худо!» — согласились поляки и отнесли показать стрелу Баторию. Меткость русских стрелков каждый день сокращала число осаждавших, а все увеличивающееся число неудачных штурмов заметно убавляло боевой пыл польского войска. К тому же защитники крепости постоянно тревожили королевскую армию своими вылазками. За все время осады их было совершено 46! Недостаток продовольствия, фуража, пороха, большое число погибших и умерших от ран, «страшные» русские холода — все это заставило армию Батория иначе смотреть на происходящее. «Как бы нам не потерять здесь и ту частичку славы, которую мы добыли в последнее время», — жаловался один из осаждавших [29] Дневники походов Батория на Россию… С. 341. .

В начале ноября в польском войске прошел слух, будто Скопин-Шуйский убит [30] Там же. С. 409. . Посланный поджечь польский лагерь подросток, схваченный поляками, рассказал о смерти Василия Федоровича: он сидел в избе, когда туда влетело ядро и ударило в стену, отколовшийся обломок бревна якобы убил его. Специально ли мальчик был научен сказать о мнимой гибели одного из организаторов обороны или за смерть приняли ранение Скопина — источники умалчивают. Однако вскоре стало ясно, что слух не подтвердился.

Между тем раздосадованный неудачей сентябрьского штурма Баторий отдал приказ перейти к длительной осаде, а чтобы войску было чем заняться, храбрый король решил захватить расположенный недалеко от Пскова Печерский монастырь. Интересно именует Батория псковский автор «Повести о прихожении польского короля Стефана Батория под град Псков». Используя игру слов: «батор» на венгерском означает «храбрый», — он называет короля «Обатуром», — так в псковском крае припечатывали дерзкого и нахального человека.

«Похвально ли для витязей воевать с чернецами?» — вопросила братия монастыря пришедших под ее стены немцев и венгров. Но «витязей» вопрос о штурме христианской обители не смутил. Как цинично отметил польский автор, «там можно найти большую добычу: в монастыре очень много наших купцов, захваченных в плен с имуществом и деньгами, которые они везли из лагеря домой. Желали бы мы немцам там позабавиться» [31] Там же. С. 412. .