Алан Уильямс - Человек, который бросил Битлз

Битлы разрисовали стены туалета рок-н-ролльными сценами. Позднее они так же расписали подвал. По-моему, это были яркие образцы примитивного искусства. Слово «примитивный» часто употребляется для обозначения чего-то грубого и безобразного, но в этом случае я использую это слово в его художественном смысле — как что-то очень простое, но мощное по выразительности.

Настенные росписи очень понравились посетителям. Однажды вечером к нам зашел Норман Крисп, американский профессор-искусствовед. Бросив взгляд на стены, он сразу спросил: «Но это же великолепно! Кто рисовал?» Я ответил, что это — работа одной рок-н-ролльной группы под названием БИТЛЗ. Его очень позабавило это название. «У этих жуков большие способности. Отличная работа.» Он спросил, нельзя ли с ними увидеться. Я ответил: «Побудьте еще немного. Они наверняка появятся.»

Крисп пробыл еще часа два, но Битлы не появились, и он ушел. Кто знает, что могло бы случиться, дождись он Битлов в тот вечер? Своим восхищением их искусством он мог бы отвлечь их от музыки, и тогда у нас не было бы БИТЛЗ и феноменальных изменений, произведенных ими в музыке, культуре, социальной жизни. Если, если, если…

Впоследствии «Джек» несколько раз ремонтировали, и стенные росписи Битлов закрасили. Наверное, теперь они стоили бы кучу денег и заняли бы достойное место в музее БИТЛЗ. Я думаю, ребята где-нибудь подписали свою работу. Скорее всего, в туалете.

С Ларри Парнсом я начал поддерживать связь по почте и телефону с того вечера, когда Рори Шторм выступил на ливерпульском боксинг-стадионе. Однажды я получил от него письмо. Он сообщал, что приезжает в Ливерпуль с поп-звездой Билли Фьюри. Билли тогда был очень крупной фигурой в британском шоу-бизнесе. Он родился и вырос в южной части Ливерпуля. Это был светловолосый, худощавый и сдержанный по характеру парень. Девушки сходили по нему с ума. Они могли съесть его носки за завтраком, а остальное прилепить к стене на память — так он был популярен.

В письме Ларри писал, что ищет для Билли бэкинг-группу и просил меня собрать как можно больше ливерпульских групп, которые они с Билли могли бы прослушать.

К тому времени мой бизнес расцвел так, что я решил открыть новый клуб — «Голубой Ангел» на Сил-стрит. В Ливерпуле было тогда мало хороших ночных клубов. Гости, желавшие почувствовать атмосферу города, в конце концов попадали в какой-нибудь «шибин» — нелегальное питейное заведение. «Шибинов» было особенно много в районе «Ливерпуль-8». Там, как поется в песне, встречались темненькие и беленькие.

Вот как это было: какой-нибудь человек из Вест-Индии, тайно финансируемый неким бизнесменом, предпочитавшим держаться в тени, открывал в своем доме бар. Формально это был частный клуб со своим председателем, секретарем и правлением. На самом деле управляли двое: владелец бара и тайный финансист. В таких «шибинах» оперировали дешевые, зараженные дурными болезнями проститутки. Они получали пару фунтов за свое ремесло: чаще всего это были «дрожащие коленки» в ближайшем переулке или кратковременный визит в соседний дом. За 10 шиллингов девицы могли снять комнату в передней. Они называли ее с викторианским шиком — «салон».

В ливерпульском порту моряки со всего света сходили на берег… уже подцепив где-нибудь в Панаме нехорошую болезнь. И вскоре какой-нибудь респектабельный бизнесмен спрашивал своего доктора: «Что это с ним, док?» — размахивая своей мясистой саблей.

Я задумал сделать из «Голубого Ангела» классное заведение, в котором, даже если вы что-нибудь подцепите, то по крайней мере можно будет определить, что именно. Я решил не допускать проституток, хотя понимал, что бессилен перед маскирующимися любителями.

Строительство «Голубого Ангела» подходило к концу, и я решил проводить прослушивание именно там. Я собрал лучшие группы: Кэсса и Казанов, Рори Шторма и Ураганов, Дэрри и Сеньоров (с Хауи Кэйси). И БИТЛЗ без Томми Мура, их постоянного ударника: у него были какие-то неприятности с подругой, и он не пришел.

Рори с ребятами только что вернулись из триумфальной поездки в Северный Уэльс — они целый сезон играли там в домах отдыха фирмы «Батлинс». Их ударник — коренастый парень с большим носом и тихим голосом — носил на пальцах столько колец, что с трудом мог сгибать пальцы в суставах. Он носил черную мотоциклетную куртку и зачесывал волосы вперед по моде тех лет — а ля Тони Кертис/Элвис Пресли — так что они закрывали его высокий, широкий лоб. Звали его Ричардом Старки или, иначе, Ринго Старром.