Ведь иначе не позволила бы сделать моя совесть. Я вам сказала тогда, что меня мобилизовал ЦК комсомола, на самом же деле это верно лишь отчасти, дело было сугубо добровольное. Но если бы вы знали, как я довольна, что решила тогда свою судьбу именно так! Я хочу одного: вам будет легче, если вы будете знать, что ваша дочь прикладывает все силы к тому, чтобы разгромить лиходея.
Целую. Женя
13 апреля 1943 года
Здравствуйте, мои бесценные мусенька и папист!
Итак, сегодня стукнуло ровно полтора года, как мы не видимся с вами. Много. Я сейчас сижу дома одна. Вечереет. Соня ушла на работу, а я сегодня отдыхаю; сегодня вообще приказано работать только половине людей. Два часа назад нам торжественно вручили погоны: в Москве это уже с 1 февраля, но ведь мы-то не в Москве, нам выдали только сегодня (а ты уже давно просила, чтобы я в новой форме сфотографировалась. Формы у меня новой нет: к зимней форме старой пришьем погоны, а вот скоро летнюю дадут — та уже будет новой). Я их сейчас примеряла перед зеркалом. Велики. У меня ведь плечи узкие. Попробую где-нибудь обменять эти погоны на маленькие, а то они шире плеч. Мои хорошие! Последнее время я некоторые письма к вам отправляла с пассажирскими самолетами. Поэтому они доходят быстро. Это письмо пошлю по почте — будет идти месяц, а то и больше. Не беспокойтесь, что произойдет перерыв в письмах: когда я не смогу посылать с самолетами, все письма будут идти долго, но ведь за начало апреля письма вы получите значительно раньше, поэтому получится перерыв.
Мамочка, получила ли ты деньги по аттестату? Сообщите, дошли ли мои фотографии: та, где я сфотографирована на открытке, и вырезка из газеты, где мы вчетвером? Я жива и здорова, работаем мы по-прежнему. Вчера Дина была занята, я летала с Мартой. Пошел дождик, пришлось сидеть, сложа руки: мы с ней часа три проболтали, а потом пытались заснуть в кабинах. Но хоть температура была +5°, мы все-таки замерзли.
Пишите. Целую крепко.
Женя
13 апреля
Из каких соображений Дина недовольна, когда я летаю с другими летчиками? Боится, что наделаю глупостей и ей будет стыдно за своего штурмана? Так ведь я глупости только с ней делаю, а в полетах с остальными я чувствую больше ответственности и поэтому более внимательна. Правда, устаю я от таких полетов сильно. Но они приносят мне удовлетворение. Если бы я не испытывала своих сил с другими летчиками, я не знаю, какое ужасное самочувствие у меня было бы. Но все-таки с Диной я больше всего люблю летать. Потому что теперь я знаю, что летать могу, что со мной можно летать спокойно. Никто, кроме Дины, не говорит мне моих ошибок. Каждый полет с ней меня чему-нибудь учит — в полетах с другими я это всегда учитываю. Это первое, а второе — она мастер своего дела, в ней даже осторожности не всегда хватает, а трусости и капли нет. Это мне больше всего нравится. И последнее: когда-нибудь я и с ней научусь летать без нелепостей. Уже совсем темно. Пора идти ужинать.
15 апреля
Смелость — это отличное знание своего дела плюс разумная голова на плечах и все это, умноженное на жгучую ненависть к врагу.
16 апреля
Раннее утро. Вчера было партийное собрание с докладом майора об эффективности бомбометания. Разговоров много было. Потом — получение задачи.
19 апреля
Жигули, Наташа и Ульяныч собираются стать летчиками. Многие штурманы только об этом и думают. Под руководством главного Соня с зимы не летает за штурмана, ей хочется летать в первой кабине. Галка тоже мечтает. Распадается благородное сословие...
...Деревья в садах, как снегом, засыпаны белыми цветами...
24 апреля
Вчера утром подхожу к штурманам, собирающимся бомбить, поругала их за отсутствие ветрочетов и спрашиваю Нину Ульяненко: «Да, Нина, ты была на полетах, как там, все в порядке?» Нина странно взглянула на меня и каким-то чересчур спокойным голосом спрашивает: «Что все в порядке?»
«Ну, все благополучно?» — «Дусю Носаль убили. «Мессершмитт». Над Новороссийском...» Я только спросила, кто штурман. «Каширина. Привела самолет и посадила». Дуся... Дуся... Рана в висок и затылок, лежит, как живая. Позавчера ее только в кандидаты приняли. Ее Грицько в Чкалове... А Иринка молодец — ведь Дуся навалилась на ручку. Ира с большим трудом вела самолет. Что бы я вчера ни делала, все время думала о Дусе. Но не так, как это было год назад. Теперь мне гораздо тяжелее. Дусю я знала ближе, но сама я, как и все, стала другой: суше, черствее. Ни слезинки. Война,
Читать дальше