Руднева Максимовна - Пока стучит сердце

Вечер начался почти в 10 часов вечера. Столы стояли в пионерской комнате, рояль и диваны в 10-м классе «А». Мы рассадили всех-всех по запискам. Между нами (Валей Мигуновой с одной стороны и мною, Лидой и Идой — с другой) сидел Яша Шмарев. Мы сидели в самом центре, сзади нас стоял столик с ат­тестатами и грамотами. Вот все уселись. Договорились, кто будет выступать. Я говорю Павлу Васильевичу: «От учителей одна Хана Давыдовна присутствует, хорошо бы она выступила». — «Вы спросите ее». Хана Давыдовна сидела недалеко от нас с ребятами из 10-го «А». Я подошла к ней и попросила выступить. Она долго отговаривалась. Наконец я пообещала сказать Павлу Васильевичу, что она выступит, и направилась к своему месту. Она пригрозила, что уйдет, и я сейчас же сдалась. Но она уже ушла. Павел Васильевич начал говорить. Мне пришлось выйти упрашивать Хану Давыдовну, чтобы она на любых условиях вернулась обратно. Она вернулась, но я не могу поверить, что она, прекрасный преподаватель, не может пожелать нам счастливой будущности. Об этом будущем счастье говорили все выступавшие: директор, Яша, Надя, я, Бамик. Особенно хорошо говорили Яша и Бамик. Я была счастлива в полном смысле этого слова, счастлива второй день в своей жизни — первый был днем вступления в комсомол, 21 июня 1936 года. «Третий день счастливый будет тогда, когда Калинин вручит тебе орден», — заметил Люсик, сидевший напротив меня. Не знаю. Но ведь счастье так возможно в нашей стране!

Яша сравнил нашу жизнь в десятилетке с пароходом, который вышел в плаванье 10 лет тому назад и теперь достиг цели. Я причислила себя к матросам. Люсик возразил: «Ты — может быть, а я определенно был пассажиром». Нам подали чай. Сначала Павел Васильевич роздал аттестаты и грамоты. Как и в 7-м классе, я первая получила грамоту и аттестат. У нас 6 отличников: 4 + Лиля и Валя. В том классе — 5 человек. Отдавая аттестат Ане Семендляевой, Павел Васильевич пожал ей руку и сказал: «Поздравляю вас, Анна Петровна».

3 августа

Я боялась этого момента, когда аттестат очутится в моих руках: ведь раньше я могла думать и передумывать сколько угодно, теперь же аттестат нужно отдать, и не сразу во все, а в какой-нибудь один вуз. К 25 июня у меня не были готовы фотокарточки, 26-го — день выборов в Верховный Совет РСФСР. Почти все мои соученики — избиратели, я же еще не доросла. Написать свою автобиографию оказалось трудным делом для окончившей десятилетку. Дома утром 27 июня я переписывала начисто заявление и в конце его написала «атестат», разорвала и решила, что у тети Мины напишу и автобиографию и заявление. Вот они, мелкие неполадки нашей заново устраивающейся жизни: у тети не оказалось тетрадочной бумаги, и я, пробегав без пользы по магазинам, вынуждена была поехать к Жене и взять у него бумаги. Если я когда-нибудь расскажу об этом своим детям, они будут удивляться. Но это мелочь по сравнению с тем, чему удивляюсь я, читая книги о прошлом. Я прочла «Айвенго» Вальтера Скотта. Какие дикие нравы, какие ужасные порядки! Айвенго и Ровена, Исаак и Ревекка, Ричард Львиное Сердце и Джон, Буагильбер и шут, Седерик и Робин Гуд вызывают жалость и восхищение, больше всего — удивление.

Придя в приемную комиссию, я спросила, сколько подано заявлений. «Сорок восемь». — «А сколько из них отличников?» — «Сорок». Н-да!

Мама уехала 29 июня. Я окунулась в хозяйственную жизнь, и — странно! — она меня очень увлекла. Я научилась почти все делать. Когда были цветы, мы с папой каждый выходной ходили в лес и приносили много цветов. 4 июля я проходила медосмотр. Что они со мною, беднягой, делали! Я была в трех кабинетах, заставляли даже носки снимать — смотрели форму ступни, взвешивали (56 кг), измеряли рост (160 см), заставляли 15 раз приседать... Прошла.

На другой день я получила извещение из МГУ, что прохожу беседу 22 июля в 11 часов утра.

Кроме того, мне пришла странная открытка. Написана она Сашей Степановым, а говорится в ней о том, чтобы я 15 июля приехала в школу за премией от роно. Я позвонила в школу — никто не подошел. И вот настал день 4-го ежегодного московского карнавала в ЦПКиО. С утра я поехала в школу узнать, за что это я 30 копеек доплатила. Оказывается, 10 июля районный вечер все-таки состоялся и там премировали всех отличников. Я была очень приятно удивлена: мне дали небольшую скульптуру Ильича и книг на 31 рубль Особенно я довольна философскими сочинениями Чернышевского. Со всем своим богатством я поехала к Ксене. Мы ходили с ней фотографироваться, карточки будут готовы 17 августа. Эту ночь мы провели чудно. Пройдя через аллею препятствий, мы имели возможность купить «антигрустин» и «карнавальный разговор». Все там хорошо сказано, только слова Лебедева-Кумача «Живем мы весело сегодня, а завтра будет веселей» в этот вечер были несправедливы, так как сегодня нам было весело, а назавтра нужно было думать о вузе. Едва все сошлись, стали говорить о том, кто куда поступает, кто чего боится. Затем решили: кто сегодня заговорит о вузе, с того штраф. Шуваев проговорился, но отказался от уплаты штрафа, так как он сказал слово «академия», а не «вуз». Нас было семь человек: Люся, Левочка Выгодский, Женя Колибернов, Коля Шуваев, Вадик Цыпленков, Ксения и я. Были еще две девочки, но они все время обособлялись. Это были прекрасные часы. Сколько сожжено бенгальского огня, сколько пущено фейерверков! Ксения живет близко от парка, и все же мы попали домой только в 4 часа. Трамваи ходили всю ночь с надписью «Маршрут на карнавал».