Михаил Болтунов: Погоня за «ястребиным глазом». Судьба генерала Мажорова

Но сложность состояла в том, что радиола «Д-11», вся такая основательная, сияющая своей ореховой полировкой, была совершенно безмолвна. Она вышла из строя задолго до того, как Юрия приняли на работу. Некоторые радиоспециалисты пытались реанимировать радиолу, но, оглядев ее, только разводили руками. Схема к ней отсутствовала, однако самая большая проблема состояла в том, что радиола была собрана из американских деталей. А где их взять, дефицитные американские детали в далеком Узбекистане?

В ту пору Ташкентскими банями командовала некто Трохина, типичная комсомолка — выдвиженка 30-х годов. Носила она гимнастерку или в лучшем случае мужскую блузу, подпоясанную ремнем. На голове косынка красного цвета, в зубах — папироса, в руках — клеенчатый потертый портфель.

Вот к ней и пошел Юрий, чтобы получить разрешение на самостоятельный ремонт радиолы.

Трохина, дымя папиросой, выслушала Мажорова и оскалилась, обнажив неровные, желтые зубы.

— Ну ты даешь, Мажоров? Тоже мне специалист нашелся. Инженеры смотрели, только глазами хлопали…

— Там не глазами хлопать, а делать надо.

— А если сломаешь? — Трохина выпустила струйку дыма.

— Так она уже сломана…

Банный начальник задумчиво почесала затылок под красной косынкой и залихватски махнула рукой.

— И то правда. Действуй, Мажоров.

Внимательно изучив содержимое радиолы, Юрий понял: сгорел силовой трансформатор. Но он, как, впрочем, и другие узлы, не подлежал разборке. При поломке его просто заменяли новым. Но это там, в Америке. А здесь, в Узбекистане, было совсем по-другому. Юрий четко осознавал: никто не собирается держать его на должности радиста, если радиоузел не будет работать. Но перспектива оказаться безработным никак не прельщала его. Значит, выход один — разбирать неразборное и отремонтировать неремонтируемое.

Трансформатор представлял собой запаянную металлическую коробку, облитую битумом. С большим трудом, на костре Юра обжигал битум, потом распаивал крышку коробки и, наконец, извлек оттуда трансформатор. На его перемотку ушло две недели. Юра намаялся вдоволь, измазался с ног до головы битумом, который никак не желал смываться с рук, лица. Однако добился своего — установил трансформатор на прежнее место, припаял все концы, включил… О, чудо! Радиола ожила. На праздник возрождения радиолы сбежалось все банное начальство: заведующая Трохина, бухгалтер, завхоз. Все бурно восхищались, цокали языками от удовольствия: «Ай да Мажоров! Ай да молодец!»

Радиоузел заработал. Юркин авторитет, как специалиста-радиотехника, взлетел до небес. Ему положили оклад в 300 рублей и установили рабочий день с 15 до 23 часов. А это была уже двойная радость. С таким распорядком дня Юра мог не только зарабатывать деньги, но и учиться в техникуме. И он решил поступить в Ташкентский техникум связи.

В школе Юрий был отличником, да еще успел поучиться в восьмом классе, и потому его приняли в техникум без экзаменов. Поступил на радиофакультет.

Теперь утром, к девяти часам, он ехал на занятия, а после обеда — спешил на работу. С первого семестра вышел в отличники и получал стипендию в 150 рублей. Ну, раз отличник, то должна быть и общественная нагрузка, да побольше. Юрий пытался объяснить, что вечером он работает и не в силах заниматься с отстающими. Его вытащили на комсомольское собрание и тут пришлось признаться: он единственный кормилец в семье, отец арестован, находится в заключении. Это сообщение вызвало удивление у некоторых комсомольцев: мол, объясни, как же тебе удалось вступить в комсомол?

А дело было так. В начале восьмого класса к Юрию подошел комсорг школы Виктор Калинин и без лишних предисловий спросил: «Почему не вступаешь в комсомол?» Комсорг знал, что Мажоров отличник, помогает своим товарищам, а со вступлением в ВЛКСМ почему-то тянет.

Юрий ответил, что он подал бы заявление с радостью, но вот беда, его отец арестован. Комсорг молча выслушал сказанное, ничего не ответил, но через несколько дней вновь нашел Юрия.

— Товарищ Сталин сказал, что дети за отцов не отвечают. Так? — спросил Калинин.

— Так! — согласился Юрий. — Тем более я уверен, что мой отец невиновен.

Потом Мажоров не раз задумывался над тем, как в действительности ему удалось стать комсомольцем. И не находил ответа. То ли это случилось в первые месяцы после высказывания Сталина, то ли просто ему повезло, но в октябре 1938 года он стал комсомольцем.