Аза Тахо-Годи - Жизнь и судьба - Воспоминания

В феврале 1914 года, то есть через год, Алибек признается в любви к Нине и в надежде соединиться с ней своему дяде, адвокату Баширу Далгату. Привыкший здраво и по-деловому рассуждать, дядюшка в письме из Владикавказа в Москву от 21 февраля 1914 года вполне понимает и одобряет намерение племянника, но тут же указывает на закон, который не разрешает до совершеннолетия менять религиозную конфессию, то есть переходить из православия в лютеранство, как, видимо, уже задумывали влюбленные. Чувства чувствами, но опытный старший родственник наставляет: «Учитесь, господа, тому, что нужно человеку для разумной и деятельной жизни, просвещая ум свой, закаляя волю и совершенствуя душу». И дает скучный, но необходимый совет студенту: «Веди регулярный образ жизни и систематически работай».

Это письмо не охладило Алибека, а наоборот, заставило его твердо выяснить готовность его любимой Нины к новой жизни. В письме от 4 марта 1914 года из Москвы во Владикавказ он делает формальное предложение Нине — стать его невестой. Если она согласна, то пусть прочитает записку, обращенную к «Нине Петровне Тахо-Годи», в которой он именует невесту «Нинусь» и на «ты». Записку можно прочитать, если Нина принимает предложение, если нет, пусть отправит обратно письмо в Москву по адресу: Пименовская, 27, кв. 4. Беспокойное сердце требует немедленного ответа и во Владикавказ летит телеграмма 8 марта: «Телеграфируй да или нет. Алибек». Ответ не замедлил себя ждать. Он получен в тот же день: «Да. Согласна. Нина» [18] Эта переписка находится в архиве семьи Тахо-Годи в Москве. . Но и этого мало. В тот же день, 8 марта 1914 года (до начала Первой мировой войны осталось несколько месяцев), Нина отсылает в Москву письмо, написанное своим, никогда, даже в самые страшные времена, не изменяющимся хорошим, ясным, четким, с ученическим наклоном как бы в косую линеечку почерком: «Мама так хотела… вымолила у Бога мое счастье… Она теперь вместе с нами радуется… Не могу представить, что я невеста». И совсем радостно, по-детски сообщает, что кузина, Таня Кравченко, тоже готовится к свадьбе и они обе уже шьют платье, а жених Тани офицер и служит в Варшаве. (Что-то будет в годы революции? Офицер — белый, Алибек — красный, но обе невесты об этом пока не ведают.) И друг детства, Лева Беме [19] Как пишет в своих «Воспоминаниях» Н. П. Тахо-Годи, Л. Б. Беме — профессор-зоолог, в середине 1920-х годов руководил по приглашению А. А. Тахо-Годи (нарком просвещения) научной экспедицией в Дагестане. По слухам, в дальнейшем работал в заповеднике Аскания-Нова. , тоже женится на Клавочке Треугафт (одноклассница Нины). Как всегда, одна надежда: «Прошу Бога, чтобы он дал нам счастье и навсегда сохранил любовь». Любовь-то Господь сохранит, но что следует понимать под счастьем?

Однако ждать пришлось еще два года, пока Алибек не закончил юридический факультет и не получил диплом «кандидата прав», обеспечивающий молодому юристу должность «помощника присяжного поверенного» (соответствующая печать уже заготовлена).

Итак, молодые люди решили соединить свои жизни. Но она — православная, а он — мусульманин. Такие браки в России (как и у католиков) запрещались (об этом в свое время предупреждал дядюшка Алибека), а для протестантов не было препятствий. Тогда Нина решила покинуть православие и перейти в протестантизм [20] Надо сказать, что Нина вполне могла перейти и в магометанство, раз уж Алибек не хотел оставить веру отцов (для него уже формальную). В России 17 октября 1905 года был издан царский Манифест о свободе совести и вероисповедания. 26 мая 1909 года Государственная дума издала постановление «О праве свободно переходить из христианской религии, не исключая и православия, в религии еврейскую, магометанскую и языческие». Однако Нина почему-то не перешла в магометанство. .

Думаю, что обе стороны не испытывали особых угрызений совести. Так называемое «передовое», демократическое воспитание (а оно в семье Семеновых, правда, соблюдавших все положенные православные обряды, таково и было; впрочем, еще не известно, пережила бы этот факт Васса Захаровна, человек сложного душевного склада, помнившая печальный опыт из жизни своего отца) приводило зачастую к некоторому, даже не осознанному, религиозному индифферентизму. Главное, о чем думала Нина (она сама не раз об этом мне повествовала), — как бы скорее проделать эту процедуру, так как пастор евангелическо-лютеранской церкви во Владикавказе Э. Аксим требовал годичного испытания, после которого прозелит экзаменовался по знанию Лютеровой библии (она у меня сохранилась из дома Семеновых), истории реформации и необходимой догматики и ритуалов.