Николай Чистяков - Тайные трибуналы КГБ. Ловля «кротов»

С выходом к Волге дивизия получила пополнение. Вскоре пришел приказ выбить гитлеровцев из М.Мантурово, Глядово и Погорелки. Задача предстояла нелегкая. Наступали по открытой местности — волжскому льду, под ураганным огнем противника. И тем не менее приказ был выполнен. Освободив эти населенные пункты, дивизия соединилась с частями 39-й армии и разрезала ржевскую группировку гитлеровцев на две части.

1 апреля был тяжело ранен В.Г.Зайцев. В тот день мы с ним пошли на командный пункт дивизии, находившийся в деревне Глядово. Собственно, это была не деревня, а одно название, поскольку от нее остался всего лишь один полуразрушенный дом, в подвале которого и был размещен командный пункт командира дивизии. Руины деревни находились под постоянным обстрелом артиллерии и минометов противника. Наш путь к командному пункту проходил по открытому полю. У самого КП артобстрел врага прижал нас к земле. Как только наступила пауза, мы побежали к дому, но тут поблизости разорвался тяжелый снаряд. Взрывной волной меня свалило с ног, чем-то тяжелым ударило по голове. Когда я поднялся, то увидел Василия Герасимовича лежащим на снегу.

— Живы? — спросил я.

Но вместо ответа услышал стон. Он был ранен в бедро. Я перетащил его в блиндаж, где находились работники штаба. Сюда немедленно вызвали военврача, который оказал Зайцеву необходимую помощь. Рана оказалась большой и глубокой.

Через два дня Зайцева эвакуировали в полевой пересыльный госпиталь, а оттуда — в тыл. Врачи сказали, что с таким ранением ему придется полежать пять-шесть недель.

Временное исполнение обязанностей прокурора дивизии было возложено на меня.

Мне было очень тяжело расставаться с В.Г.Зайцевым. Он был первым моим наставником и учителем в вопросах военной юстиции. До конца дней своей жизни я буду благодарить судьбу за то, что она свела меня с этим замечательным человеком.

Василий Герасимович был не только моим непосредственным начальником, но и старшим товарищем. Подкупала его доброта и простота. Он был ровен в отношениях со всеми, и даже в то время, когда у меня из-под носа сбежал преступник, читатель помнит этот случай, он лишь спокойно сказал:

— Это тебе послужит хорошим уроком. Нельзя быть слишком доверчивым. Тем более что перед тобой преступник, который, надо полагать, не выражает особого желания сидеть в тюрьме.

Действительно, этот случай остался у меня в памяти на всю жизнь.

В своих сотрудниках Василий Герасимович больше всего ценил самостоятельность и инициативу. Дух доброжелательности, ровное и спокойное отношение к людям создавали хорошую, деловую атмосферу.

Одной из важнейших функций прокурора является постоянный и действенный надзор за законностью расследования уголовных дел. И этому участку работы В.Г.Зайцев уделял большое внимание. Он требовал от следователей строжайшего исполнения норм уголовного судопроизводства, и в особенности норм, касающихся прав обвиняемого. И не только требовал. Соединяя в себе все необходимые качества и свойства военного прокурора, он учил следователей, как надо расследовать дела, прививал им интерес и любовь к этой многотрудной профессии.

В свободные вечера он любил непринужденную беседу, музыку. Бывало, приятным несильным баритоном сам запевал свою любимую песню «Чубчик кучерявый».

Прощался я с Василием Герасимовичем в медсанбате. Сюда же приехал командир дивизии полковник А.А.Куценко и комиссар дивизии полковой комиссар И.И.Сорокин, чтобы проводить своего прокурора. Я думал, что мы больше не увидимся. Однако после выздоровления В.Г.Зайцев был направлен на службу в Главную Военную прокуратуру, а после войны и я прибыл на работу в Москву, где мы и встретились.

Сейчас Василий Герасимович на пенсии и живет со своей доброй и приветливой женой Зоей Анатольевной в Москве на Сахалинской улице. Недавно я был у них в гостях. Мы долго беседовали, вспоминая совместную службу. Василий Герасимович напомнил мне эпизод из жизни нашей прокуратуры. Когда в августе 1941 года войска нашего корпуса попали в окружение, с ними находился красноармеец, приговоренный к смертной казни. В этой обстановке конвоирам было не до него, они покинули арестованного. Но арестованный не захотел воспользоваться сложившейся обстановкой. Он вместе с работниками прокуратуры участвовал в боях и вышел вместе с ними из окружения. По ходатайству командования и представлению прокурора приговор военного трибунала был пересмотрен и мера наказания определена другая.