Леонид Видгоф - «Но люблю мою курву-Москву». Осип Мандельштам - поэт и город

«К немецкой речи» с посвящением Б.С. Кузину публикуется в «Литературной газете» от 23 ноября 1932 года вместе с двумя другими стихотворениями – «Ленинград» (написано в декабре 1930-го) и «Полночь в Москве. Роскошно буддийское лето…». (С биологом Борисом Сергеевичем Кузиным Мандельштам познакомился в Армении. О значении этой дружбы для Мандельштама говорит строка из стихотворения «К немецкой речи»: «Я дружбой был, как выстрелом, разбужен» – кончился «сон», неписание стихов во второй половине 1920-х годов.) Стихи, появившиеся на страницах «Литературной газеты», – последняя прижизненная публикация оригинальных стихов Мандельштама (позднее вышел в свет еще мандельштамовский перевод поэмы Важа Пшавела «Гоготур и Апшина», впервые напечатанный в 1923 году; он был включен в книгу поэм грузинского классика, выпущенную в Москве в 1935 году, и подписан инициалами переводчика).

Вы помните, как бегуны

В окрестностях Вероны

Еще разматывать должны

Кусок сукна зеленый,

И всех других опередит

Тот самый, тот, который

Из песни Данта убежит,

Ведя по кругу споры.

Май 1932; сентябрь 1935

Увы, растаяла свеча

Молодчиков каленых,

Что хаживали вполплеча

В камзольчиках зеленых,

Что пересиливали срам

И чумную заразу

И всевозможным господам

Прислуживали сразу.

И нет рассказчика для жен

В порочных длинных платьях,

Что проводили дни, как сон,

В пленительных занятьях:

Лепили воск, мотали шелк,

Учили попугаев

И в спальню, видя в этом толк,

Пускали негодяев.

22 мая 1932

Эти два стихотворения сначала были одним целым под названием «Новеллино». Позднее оно разделилось надвое; к первому из приведенных стихотворений Мандельштам вернулся в воронежской ссылке. Оно, комментирует А.Г. Мец, «явилось в результата чтения песни XV “Ада” “Божественной комедии”, в которой описана встреча Данте с одним из его учителей, Брунетто Латини:

Он обернулся и бегом помчался,

Как те, кто под Вероною бежит

К зеленому сукну, причем казался

Тем, чья победа, а не тем, чей стыд.

В. Милашевский. Портрет Осипа Мандельштама. 1932

“Около Вероны раз в год устраивались состязания в беге… Победитель получал отрез зеленого сукна…” (перевод и примеч. М. Лозинского)». И, продолжает А. Мец, Мандельштам, процитировав это место «Ада» в собственном переводе, «заметил: “В дантовском понимании учитель моложе ученика, потому что бегает быстрее” (“Разговор о Данте”, гл. II)» [250] . Второе стихотворение восходит к Боккаччо и другим итальянским новеллистам. Плутовство, моральная неразборчивость в сочетании с удальством и легкостью, характерные для «молодчиков каленых», замечательно представлены и в ранней редакции этих «итальянских» стихов (в записи Н.Я. Мандельштам; после приводимых ниже строф в ее записи следуют две строфы, начинающиеся строкой «Увы, растаяла свеча…»):

Вы помните, как бегуны

У Данта Алигьери

Соревновались в честь весны

В своей зеленой вере.

По темнобархатным лугам

В сафьяновых сапожках

Они мелькали по холмам,

Как маки по дорожкам.

Уж эти мне говоруны

Бродяги флорентийцы,

Отъявленные все лгуны,

Наемные убийцы.

Они под звон колоколов

Молились богу спьяну

Они дарили соколов

Турецкому султану.

Во влечении к чужим языкам Мандельштаму, однако, виделось и нечто «изменническое», некий соблазн. Это таит опасность подпадения под власть иной речи, иного звукового строя. Об этом будет сказано позже, в написанных в 1933 году крымских стихах:

Не искушай чужих наречий, но постарайся их забыть:

Ведь все равно ты не сумеешь стекла зубами укусить!

О, как мучительно дается чужого клекота почет:

За беззаконные восторги лихая плата стережет!

«Не искушай чужих наречий, но постарайся их забыть…»

Летом 1932 года Мандельштам живет в основном в санатории ЦЕКУБУ в Болшеве, но часть лета проводит в городе. 21 июня знакомится с поэтом А.В. Звенигородским. 9 июля к Мандельштамам во флигель Дома Герцена приходит Анна Ахматова. 8 сентября 1932 года поэт заключает договор с Государственным издательством художественной литературы (ГИХЛ) на книгу «Стихи», а 31 января 1933-го подписывает с тем же ГИХЛом договор на «Избранное». Ни то, ни другое издание не состоялось. Майские дни 1932-го остались в стихотворении «Там, где купальни-бумагопрядильни…».