Кейстут Закорецкий - Разгром Виктора Суворова

Это обычное жуковское двоемыслие. Марксистская диалектика: Жуков думает и так и эдак. И в то же время – и не так и не эдак. С одной стороны, самому Жукову, высшему военному руководству Красной Армии и всем остальным (до преподавателей и слушателей академий включительно) было совершенно ясно, что «с самого начала в операции вступят главные силы противостоящих друг другу противников». («Разгром», с. 57.)

А дальше Виктор Суворов приводит длинные рассуждения, которые показывают вранье этого текста в мемуарах Жукова. Доказательств много в массе изданий 30-х годов и в опубликованных в 90-е документов Наркомата обороны и Генштаба. Ибо все они объясняют тогдашнюю советскую стратегию теории ММВ: оборона методом наступления на вражескую территорию. И короткий срок боевых действий – недели две-три. Хотя есть документы 1941 г., подписанные Жуковым, в которых упоминается «первый год войны», «первое полугодие войны». Это есть в мобилизационных расчетах разных потребностей. Поэтому срок в две-три недели, скорее всего, касается «первой операции», а затем…

Можно почитать намек в заключительной речи наркома Тимошенко 31 декабря 1940 г. (документ № 222 сборника «1941», т. 1, стр. 474):

Насчет «Дальневосточного» понятно, а что такое «Прибалтийско-Скандинавский»? Швеция – Норвегия? А «Ближневосточный»? Египет? Не говоря уже про Ирак и далее? Поэтому с Германией желательно было бы разобраться быстро и не затягивать тему. Впереди ждали другие задачи. Под которые полезно изучить, например, опыт корпуса генерала Баратова в Ираке. А не копать окопы под Смоленском в апреле 1941 г.

Но после быстрого отката к Смоленску в июне – июле 1941 г. возникла проблема вразумительного объяснения, что же произошло? Вразумительно объяснить не получалось. В «Краткой истории» (войны) (1965 г.) на бои с 22 июня до середины июля 1941-го отведено 6 страниц (с 61-й по 67-ю). Но так как противник продвигался со скоростью до 60 км в день, то получается, что советских войск там было как бы мало. То есть войну советский Генштаб как бы не ожидал и вовремя не направил к границе войск побольше. Плотность фронта побольше возникла уже на Днепре под Смоленском (севернее припятских болот) и под Киевом (южнее) с середины июля. А в полосе Северо-Западного фронта это уже окрестности Ленинграда. Вот с этих территорий и начинаются более подробные объяснения.

Но если заявить, что войск у границы было мало, то это надо как-то обосновать теоретически. Вот, видимо, и возникла идея свести произошедший результат с «опытом 1-й Мировой войны». А поверят или не поверят – другой вопрос. Виктор Суворов не поверил. Но вместо анализа катастрофы первых дней в приграничной зоне увлекся длинной критикой одного из объяснения маршала Жукова, что оно ложное. Но дело в том, что таких, мягко говоря, неправильных мест в мемуарах маршала хватает. И зацикливаться на одном из них – можно, конечно. Хотя при этом могут быть упущены другие подробности.

И вполне понятно, что нельзя требовать от человека полной откровенности, если он – лицо заинтересованное. Поэтому сложно добиться от него полной откровенности. И никакие сравнения не помогут, которыми Виктор Суворов иногда увлекается. В следующей главе (Глава 5, «Про персональную ответственность») он сравнил ситуацию с описанием предвоенного планирования в Генштабе по мемуарам Жукова с КБ Туполева, который бы списал неудачу с ЕГО самолетом на каких-то других конструкторов даже без фамилий («кто-то там»). И завершил Виктор Суворов главу 5 важной мыслью: