Кейстут Закорецкий - Разгром Виктора Суворова

Мы свернули в глубокую балку, по дну которой между крутыми склонами проходила дорога. Здесь был сооружен настоящий поселок из бункеров. По фамилии командира дивизии генерал-лейтенанта фон Гартманна он был назван «Гартманнштадт». Блиндажи были расположены по крутому левому откосу в три этажа, соединенных между собой лестницами. Лестницы и переходы были ограждены перилами. Кухню и кладовую также вырыли в откосе.

… Генерал-лейтенанта фон Гартманна я нашел в весьма удрученном настроении.

– В каком ужасном положении мы находимся, – сказал он мне, – я не вижу выхода. От моей дивизии, которой я всегда так гордился, почти ничего не осталось. Я не перенесу этого.

Я тоже был чрезвычайно удручен и рассказал ему о своей страшной поездке по «дороге смерти».

– Вы правы. Эти ужасные картины могут хоть кого лишить рассудка.

… Затем начальник тыла и адъютант показали мне хорошо оборудованные блиндажи. В каждом стояла обмурованная печка. Было достаточно кроватей, столов и стульев. На окнах висели гардины и приспособления для затемнения. Все помещения освещались электричеством. Насколько примитивным по сравнению с этим был наш старый командный пункт.

Штаб дивизии собирался выехать уже на следующий день. Следовательно, команде квартирьеров нужно было немедленно принять все помещения. Я распределил отдельные блиндажи между подразделениями нашего штаба и отправился на командный пункт армии.

Информировав Шмидта о результатах своей рекогносцировочной поездки, я спросил его, когда мы передвинем командный пункт.

– Это зависит от изменения обстановки и от того, когда будет установлен коммутатор. Пока Питомник в наших руках, мы останемся здесь, – ответил он.

Затем я сообщил Паулюсу о «Гартманнштадте», а также о страшных картинах, которые видел по дороге.

– Это действительно ужасно, – сказал он. – Если бы я был уверен, что группа армий «А» находится в безопасности, я положил бы этому конец. Поскольку же это остается неподтвержденным, мы должны сражаться, пока возможно.

– Разве наши войска ещё могут воевать, господин генерал-полковник? Ведь западный участок котла был прорван при первом же ударе.

– Его мы кое-как заштопали. Питомник ещё в наших руках. И кто же охотно пойдет в плен? Солдаты все ещё надеются на спасение и знать ничего не хотят о капитуляции. Это укрепляет меня в моих действиях».

«… Если боец с винтовкой или пулеметом идет в атаку, то тело его полностью открыто для пуль и осколков. Он не может нести на себе много боеприпасов, он запыхался и выбился из сил, он ведет огонь с ходу или с короткой остановки (т. е. неприцельно или почти неприцельно). Он ведет огонь по целям, которые плохо или вообще не видны. За каждым новым бугорком для него открывается совершенно новая картина, которую нужно охватить взглядом, оценить и принять решение. Под убийственным огнем.