Татьяна Варнек - Доброволицы

Лето подходило к концу, был конец августа 1920 года. Так как в госпитале прибавилось обслуживающего персонала, то были нарушены наш семейный порядок и спайка. За Перекопом, под Каховкой, шли тяжелые бои. В боях находился и 9-й Киевский гусарский полк, который также внес свою лепту в поражение Жглобы. После этого положение на фронте как будто бы улучшилось и все питали надежду на лучшее будущее, но скоро мы убедились, что надежды наши напрасны…

Несмотря на разгром Жглобы, красные сильно теснили наши войска и уже подходили к Перекопу. Казалось, красные сосредоточили на Перекопе все свои силы (да так и было — с прекращением войны у красных с Польшей и при недоверии Деникина к кубанцам, которые открыли фронт). Надежды, что Врангель исправит положение, не оправдались. Поступающие с фронта раненые нам говорили, что красные совсем близко от Перекопа и могут скоро перейти его. Бои были страшные, и много гибло людей с обеих сторон.

Госпиталь был набит до отказа, раненых клали на полу на тюфяках, добавили еще палатки, попросили докторшу уступить для них часть больничного помещения — до первой возможности вывозки их в Феодосию или в Симферополь. Так как тяжелобольных у нее не было, она отдала нам во временное пользование свою больницу. Наши сестры сбились с ног, ухаживая за ранеными. Положение с каждым днем становилось все серьезнее. Воинка находилась недалеко от Перекопа, всего две станции. Но опасность грозила не только с Перекопа, но и со стороны сивашей. Раненые беспрерывно прибывали, и их уже набралось до семисот человек, а транспорта для отправки их в тыл все еще не было, несмотря на частые запросы. Тогда Мокиевский стал требовать, чтобы немедленно прислали поезд для отправки раненых, так как их уже некуда класть. С большим трудом он этого добился. (Как и раньше, не хватало паровозов, а если они и были, то не было машинистов или топлива.) Санитарных поездов не было, они остались по ту сторону. Наконец подали состав с товарными вагонами. Уже было крайнее время уходить из Воинки. Раненых едва вместили — их набралось к этому времени больше семисот. Насколько возможно, разместили их поудобней; каждый вагон сопровождала сестра, главным образом это были жительницы Крыма. С ними поехали доктор Коновалов и фельдшер с перевязочным материалом и другими необходимыми медикаментами. Таким образом вывезли всех раненых, и все мы облегченно вздохнули. Остановка была за имуществом госпиталя — удастся ли получить состав? Надежды не теряли, начали укладываться и ждать момент погрузки.

Санитары спешно свозили на станцию имущество. Всей погрузкой распоряжался Суботин, не забывая дать на дорогу все необходимое. Приказал санитарам забрать госпитальных свиней, в том числе и Машку, — для раненых и персонала. Лошадь, которую «спас» Случевский, вылечив ее, отдали назад хозяину, который несказанно был благодарен за это, а госпитальную лошадь запрягли в телегу, нагрузили на нее вещи персонала и стали ждать поезда. Но состава не присылали, а может быть, его и не было, потому что под Перекопом станция тоже была маленькая; кроме того, не было топлива. С раннего утра мы ждали поезд, но безрезультатно.

Настоящего положения на фронте мы не знали, так как ниоткуда информации не получали, а знали от раненых только то, что делается на позициях.

Прошло два часа после отправки транспорта с ранеными, и вдруг мы видим, что недалеко, со стороны Перекопа, идут цепи вооруженных солдат с ружьями наперевес. Это отступали наши. Они сказали, что красные уже прорвались и идут по пятам. Нельзя было медлить, и мы все двинулись пешком на Джанкой. С нами вышла только телега с личными вещами, все остальное пришлось бросить.

Из персонала госпиталя отступило (ушло из Воинки) нас немного, вернее, только наша ячейка: Случевский, Вава, Лина, отец Федор, Вадим Степанович с женой, сестра Скоркина и еще две сестры, мужья которых были на фронте, несколько человек административного персонала, Лев Степанович и я. Доктор Толчинский заявил, что остается в Воинке. Пан Штенсель (человек немолодой) уже было погрузился в вагон с ранеными, но Симоновский (аптекарь) прибежал и вытащил его. Теперь они оба остались. Суботин, когда закончил все дела и вывез все имущество на платформу, подошел к доктору Мокиевскому и сказал, что он не едет с нами и остается в Воинке, а всем нам желает благополучного путешествия. Мокиевский не препятствовал, поблагодарил его за добросовестную службу, и они простились. С Суботиным остались и несколько санитаров. Имущество госпиталя так и осталось лежать на платформе «в ожидании поезда», что очень огорчило Льва Степановича, но не от него зависело спасение имущества. Счастье, что раненых успели вывезти, да и тут он действовал на свой страх и риск, так как никаких указаний не было.