А Бахвалов - Нежность к ревущему зверю

- Ты... хочешь уйти?

- Нет, просто оделась.

- Иди сюда... Что с тобой?

Она старалась не смотреть на него и улыбалась той трудной улыбкой, которую нельзя унять, так близко от нее до слез.

Валерия склонилась над ним, прикоснулась к щекам холодными от воды ладонями, укрыла и его и свое лицо опавшими волосами, тяжелыми как стеклянное волокно.

- Где ты была столько лет, Валера?

- В Перекатах, - она пыталась шутить, но едва сдерживалась, чтобы не расплакаться.

- Я кофе поставила... Будешь пить?

Лютров кивнул, и она убежала на кухню. Он накинул халат, поглядел на небо. Далеко в поднебесье проносились легкие облака, из тех, что не мешают работе.

- А хорошо быть женой! - крикнула она из кухни. - Ходишь по квартире, командуешь, ругаешь всякие мужские вещи... Мне идет?

Повязанная подобием передника, с румянцем на скулах, с открытой улыбкой удачливого человека, она и не догадывалась, как была хороша. Веселое настроение удивительно шло к ней. А что не шло?..

Он встал рядом с ней, положил руки так, чтобы не дать ей спрятать лицо, поглядел в глаза - они тоже норовили спрятаться от него, как от свидетеля минувшей ночи.

- Не жалеешь?

- Не-а...

Она принялась теребить пальцами борта его халата.

- Я ведь совсем не понимала, правда... Просто для тебя хотелось. Шла и думала: будь что будет! А как выпила коньяка... Баба пьяна - вся чужа, как говорит бабушка...

- Значит, мы будем вместе?

- Мужем и женой?.. А ты... теперь захочешь?

- Валера, что с тобой?..

Ни с того ни с сего, как ему показалось, она уткнулась лбом в его грудь и разрыдалась. Только тогда Лютров понял, насколько разно то, что случилось с ней и что с ним. Он прижал к себе ее голову, ласково поглаживал ее, и без конца повторял вдруг пришедшие на память мамины слова: "Капелька моя..."

Провожая ее на Каменную набережную, он думал, как хорошо бы, как нужно сегодня никуда не ехать, никуда не выходить, посидеть с ней дома, весь день, приласкать, успокоить.

Чтобы не звонить к ней на работу, он дал ей ключи от квартиры и три вечера подряд заставал Валерию дома.

Ей все нравилось у него - мебель, книги, старинные часы, большая ванная комната, ружья на стене в спальне и шкура гималайского медведя.

Поднимаясь в лифте, Лютров гадал, застанет ли он ее на этот раз, и чем ближе поднимался к своему этажу, тем больше волновался. Волнение переходило в спокойную радость, если в ответ на его звонок слышалось шлепанье тапочек и доносилось из-за двери:

- Это ты?

А затем уж открывалась дверь, и она висла у него на шее. Валерия была далеко не легкой, и он изрядно напрягался, чтобы удержать ее, но радости от этого не уменьшалось.

- Что, соскучился? - спрашивала она, делая ему рожицу, затем тыкалась губами в щеку, велела мыть руки и бежала на кухню готовить ужин.

...Иногда по вечерам к Лютрову по старой памяти приходил Шурик, чтобы посмотреть "большой хоккей на большом экране", и Валерия принималась с таким удовольствием потчевать парнишку чаем и пирожными, что у Лютрова саднило на душе.

"Боже, неужели случится это, и она родит мне сына, - думал он, глядя на них. - И я увижу их вдвоем, услышу их голоса, смех, и все это будет принадлежать и мне?.."

Позднее, сидя перед зеркалом в мохнатом халате, она вдруг спросила:

- Отчего ты такой?

- Какой?

- У тебя измученные глаза. Я еще раньше заметила.

- Наверное, устал...

- Нет.

- Нет?

- Ты не хочешь говорить правду.

Она быстро поднялась и подошла к нему, с каким-то новым выражением взглянула ему в глаза.

- Я знаю.

Привычно, скользящим движением оплела руками его шею, прислонилась головой к плечу и минуту молча стояла так, а он боялся пошевельнуться. Боишься говорить... что хочешь сына?

- Куда мне...

- Скоро тебе нужно будет только захотеть... Ты все будешь решать сам. Ведь осталось совсем немного?

- Вот освобожусь и... тогда?

Она кивнула. Он понял это по тому, как она шевельнула головой у него на плече.

Первоначальный замысел разработчиков предусматривал затормаживание штурвала автоматом дополнительных усилий на границе допустимых перегрузок: возрастающее сопротивление колонки рукам летчика должно восприниматься как предупреждение об опасности.

После трех полетов Лютров пришел к выводу, что эти гарантии недостаточны, и обескуражил разработчиков отрицательным отзывом.

- Во-первых, штурвал нетрудно протянуть через все эти пульсирующие остановки. Во-вторых, настройка автомата не предусматривает его подключение на виражах, где с не меньшим успехом можно развалить машину...