Бенджамин Франклин - Время – деньги!

его секретарь мистер Ширли был убит у него под боком; и из восьмидесяти шести офицеров шестьдесят три было убито или раненое; всего из тысячи ста человек было убито семьсот четырнадцать. Эти тысяча сто человек были цветом всей армии;

остальные держались сзади с полковником Дунбаром, который должен был следовать за Брэддоком с более тяжелой частью припасов, провизии и багажа. Беглецы, никем не преследуемые, прибыли в лагерь Дунбара, и принесенная ими паника мгновенно охватила лагерь. Хотя у Дунбара было около тысячи человек, а численность индейских и французских отрядов, разбивших Брэддока, не превышала четыреста человек, он, вместо того чтобы продолжать продвижение вперед и попытаться хотя бы отчасти восстановить утраченную честь, приказал уничтожить все припасы, амуницию и т. п., чтобы иметь меньше громоздкого багажа и больше лошадей для бегства к поселениям. Губернаторы Виргинии, Мериленда и Пенсильвании встретили его там с просьбой разместить войска на границах, чтобы предоставить жителям некоторую защиту; но он продолжал свой поспешный марш через всю страну и почувствовал себя в безопасности лишь тогда, когда прибыл в Филадельфию, где жители могли его защитить. Все это дело внушило нам, американцам, первое подозрение, что наше высокое мнение о доблести британских регулярных войск не совсем обосновано.

К тому же во время своего первого марша со дня высадки до того, как они вышли за пределы поселений, они грабили и обдирали жителей, полностью разорив некоторые бедные семьи; кроме того, они оскорбляли, поносили и арестовывали людей, если те сопротивлялись. Этого было достаточно, чтобы мы перестали думать о таких защитниках, даже если бы мы действительно в них нуждались. Насколько иным было поведение наших французских друзей в 1781 году, которые во время похода через самую населенную часть нашей страны от Род-Айленда до Виргинии (около семисот миль), не вызвали ни единой жалобы по поводу потери поросенка, цыпленка или хотя бы яблока!

Капитан Орм, один из адъютантов генерала, тяжело раненный, был вынесен вместе с генералом и был с ним до самой его смерти, наступившей через несколько дней. Он рассказывал мне, что генерал молчал весь первый день и только ночью сказал: «Кто мог бы это подумать?» На следующий день он снова молчал, наконец, сказал: «В следующий раз мы будем лучше знать, как с ними обращаться», — и через несколько минут умер.

Так как бумаги секретаря со всеми приказами, инструкциями и перепиской генерала попали в руки врагов, они отобрали и перевели на французский язык ряд материалов, которые они напечатали, чтобы доказать враждебные намерения британского двора перед объявлением войны. Среди них я видел некоторые письма генерала министерству, где он высоко отзывался о большой услуге, оказанной мной армии, и рекомендовал меня их вниманию. Давид Юм, бывший несколько лет спустя секретарем лорда Гертфорда, посла во Франции, а затем секретарем генерала Конвея, когда тот был министром иностранных дел, рассказывал мне, что он видел среди этих официальных бумаг письма Брэддока, высоко рекомендующие меня. Но, как видно, из-за неудачи экспедиции моя услуга не была сочтена очень ценной, так как эти рекомендации не принесли мне никакой пользы.

Что касается вознаграждений лично от генерала, то я просил только одного, — чтобы он отдал приказ своим офицерам не вербовать больше наших купленных слуг и отпустить тех, которые были уже завербованы. На это он охотно согласился, и действительно, несколько слуг были по моей просьбе возвращены своим хозяевам. Дунбар, к которому перешло командование, был не так великодушен. Когда он был в Филадельфии во время своего отступления или, скорее, бегства, я обратился к нему, напомнив о приказах покойного генерала по этому поводу, с просьбой отпустить слуг трех бедных фермеров из округа Ланкастер, которых он завербовал. Он обещал мне, что, если хозяева явятся к нему в Трентон, где он будет через несколько дней до пути в Нью-Йорк, он отдаст им их людей. Они взяли на себя труд и издержки, связанные с поездкой в Трентон, а он, к их разочарованию, отказался выполнить свое обещание, что стоило им больших убытков.

Как только разнеслась весть о потере фургонов и лошадей, все владельцы пришли ко мне, требуя обещанной выплаты их стоимости. Эти требования причинили мне много огорчений. Я говорил им, что деньги уже в руках кассира, но что сначала нужно получить от генерала Ширли ордера на их выплату и что я обратился к нему за этими ордерами. Однако они должны набраться терпения, ибо генерал далеко, и ответ придет не так скоро. Но всего этого было недостаточно, чтобы удовлетворить их, и некоторые подали на меня в суд. Генерал Ширли, наконец, выручил меня из этого ужасного положения, назначив комиссаров для проверки требований и выдав ордера на уплату. Счета достигали двадцати тысяч фунтов; выплата такой суммы совершенно разорила бы меня.