Ирина Мудрова - Великие истории любви. 100 рассказов о большом чувстве

Следующим фильмом был «Цирк». Как всем нравились ее подпрыгивающие брови и наивно распахнутые в дежурной комедийности глаза! Александров успел изучить некоторые свойства ее лица. Он оттачивал каждый жест, полуповорот, взмах ресниц. Орлова со своей энергией и упорством была адекватна этому вниманию.

Неизменную команду — режиссера Александрова, композитора Дунаевского, поэта Лебедева-Кумача — окрестили орловскими рысаками, поскольку зрители раз и навсегда приняли «Цирк» как фильм Орловой. Любовь Орлова вошла в каждую семью советских людей. На улице встречные замедляли шаг, мужчины снимали шляпы, а на самых суровых лицах появлялось выражение радушия. Песни, которые пела Орлова, пела вся страна. Она стала любимой актрисой Сталина. Наверное, именно это и дало возможность Александрову и Орловой полностью реализоваться в те годы.

Банкетов, приемов, всякого рода возлияний в честь приезда любимой артистки было не счесть. Всесоюзная орденоноска стала привыкать к ним, воспринимала их как должное. И не заметила, как пристрастилась к спиртному, едва не сделавшись алкоголичкой. Начало пошаливать здоровье. Еще немного — и навсегда могла бы закатиться ее звезда. К счастью, этого не произошло. Спас ее Григорий Александров. Он поставил ей ультиматум: или мы сохраняем семью, но ты прекращаешь пить, или ты продолжаешь попойки, но тогда мы навсегда расходимся. Немало усилий пришлось приложить, прежде чем угроза распада семьи, карьеры миновали. Взаимная любовь помогла справиться с бедой.

У них было любимое место на земле — дача во Внуково. Там они и жили практически всегда, когда не требовалось постоянного присутствия в Москве, на Бронной. А в особый весенний день они оставались вдвоем, отменяя все дела независимо от их важности. Был ли это день их знакомства или еще что-либо более личное?.. Известно только, что если в этот день Григорий Васильевич был вне Внукова, то в каминной комнате на даче задергивались шторы, на столе стоял бокал красного вина — неизменный «Филипп Моррис» — и телефонный аппарат. Любовь Петровна ждала его звонка… «Я храню каждую Гришину записочку, — как-то призналась она, — даже такие: «Буду в шесть» или «Заеду после восьми».

Невероятная занятость Александрова — действительная и по инерции перешедшая позднее в разряд приятной легенды — старательно поддерживалась Орловой. Гриша был гений, а гений не должен ничего делать дома, только снимать свои гениальные фильмы и любить ее — Любочку. Новый год они встречали всегда вдвоем. Зимний внуковский лес, отблеск снега, берез и темноты окон в гостиной. Проводы Старого года… За пять минут до Нового года всякий раз совершалось одно неизменное действие. Под бой курантов двое выходили из дома — из года — и шли по расчищенной тропинке вперед, до тех пор, пока не вступали в Новый год.

Такая примета — только вперед, по заснеженному лесу, вперед — все 365 очередных дней. В лесу у них была особая скамья, на которой они сидели несколько минут, выпивали по бокалу шампанского и возвращались домой. Всегда вдвоем — Люба и Гриша. Звездная пара, два любящих сердца, над которыми не властно время.

Всю жизнь Любовь Орлова заботилась о своей внешности ради долголетия в искусстве, ради успеха у зрителей, ради того, чтобы всегда быть ими любимой, долгожданной, притягательной, женственной. Она следила за модой, использовала все доступные медицинские средства продления молодости кожи и тела. Орлова на протяжении многих лет была примадонной советского киноэкрана. Александров, снимая ее, прибегал к различным ухищрениям: например, он с помощью специальной подставки поднимал ее стул, чтобы камера светила ей в лицо. Таким образом свет разглаживал ее морщины, которых с возрастом становилось все больше. Когда и это перестало помогать, Любовь Орлова — одна из первых советских киноактрис — стала прибегать к пластическим операциям. Из своих поездок за границу она привозила не только редкие по тем временам туфли на прозрачных каблуках, но и специальный крем для лица и рук — руки у нее испортились еще в юности. Именно из страха показаться некрасивой Орлова панически боялась фотографироваться, сниматься на видеокамеру, всегда скрывала и свой истинный возраст. У героини пьесы Бернарда Шоу, которую в театре Моссовета играла Любовь Орлова, была любимая фраза: «Мне всегда будет тридцать девять лет, и ни на один день больше». Орловой очень нравились эти слова, и она постоянно повторяла их и на сцене, и в жизни.