Иван Алиханов - «Дней минувших анекдоты...»

Запомнились мне похороны дяди Кости в 1931 году. Катафалк выехал на бывшую Эриванскую площадь, на которой находился аптекарский магазин и склад, организованного дядей «Кавказского товарищества торговли аптекарскими товарами „Санитас“». Похоронный кортеж по чьей-то просьбе на минуту остановился для того, чтобы дядя Костя «простился» со своим детищем, занимавшим весь нижний этаж здания бывшей городской управы. Но тут вмешалась милиция и прекратила это «безобразие».

Интересно, что площадь была названа «Эриванской» в честь генерала Паскевича, взявшего штурмом земляную персидскую крепость Эривань и получившего за это титул графа Эриванского. Затем площадь неоднократно переименовывалась и последовательно становилась площадью Закфедерации, Свободы, имени Берия — в этот короткий период ночами над площадью светился профиль Лаврентия Павловича в пенсне, сделанный из цветных световых трубочек, — имени Ленина и теперь вновь — площадь Свободы.

Недавно, читая в журнале «Знамя» биографию сталинского прокурора Вышинского (автор А. Ваксберг), я узнал, что шефом бакинского отделения товарищества «Санитас», а значит и деловым партнером моего дяди Кости был отец Вышинского — Януарий. Если учесть, что отец Сталина трудился на заводе моего дяди Адельханова, то марксистская идея о том, что капитализм в своих недрах растит себе могильщиков, или, по крайней мере, отцов этих могильщиков, не лишена основания.

Похоронили дядю Костю на армянском кладбище Ходживанк.

Каждый год на второй день Пасхи отец брал нас — троих детей — с собой на кладбище, где на могиле его первой жены Полички был поставлен выписанный им из Италии молящийся ангел. На Ходживанке имелась фамильная усыпальница Алихановых, где были похоронены дедушка с бабушкой, жена дяди Кости. Это была подземная комната, отделанная черным мрамором. На полу было несколько надгробных плит. Дядю похоронили в этом склепе.

Спустя 30 лет я с сыном и дочерью пришел на это кладбище, но его уже не было. На месте армянского кладбища — по решению городского совета — попытались соорудить детский парк с аттракционами, но вскоре все эти развлекательные сооружения были разрушены. Нас окружала мерзость запустения. Мрамор, камни и решетки были растащены. Как и все остальные, отцовская могила на Ходживанке обратилась в прах…

Дядя Костя был бездетен, и эта генеалогическая ветвь отпала.

2. Старшая из сестер отца тетя Ольга вышла замуж за известного в городе врача Степана Ананова. Жили они в собственном доме на Головинском проспекте напротив Казенного (ныне оперного) театра. У них было трое детей — дочка Женечка и два сына — Володя и Жозя (Иосиф).

Женечка вышла замуж за Исайю Марковича (Исико) Долуханова, который считался лучшим адвокатом в Тифлисе. Он был членом Дирекции Тифлисского Отделения императорского Русского Музыкального общества и наследником большого состояния и великолепного дома с зеркальными стеклами в окнах, дверьми и оконными рамами из мореного дуба. Этот дом и сейчас один из красивейших в районе — расположен на углу улиц Лермонтова и Махарадзе.

Исай Маркович Долуханов был арестован и пропал в дебрях ГУЛАГа. Его супругу выселили в проходную комнату в заштатном районе города. У Исайя и Женечки были две дочери — Селли и Елизавета (Вета). Родители, стремясь дать им самое лучшее образование, выписали из Англии мисс Фелосс, и обе они с детства владели английским и французским языками как родным русским.

Судьба одной из них сложилась трагично.

Обратимся к книге Мариэтты Чудаковой «Жизнеописание Михаила Булгакова»: «Заслуживает внимания продолжение записи в дневнике (супруги Булгакова. — И.А.) от 14 декабря: „Все ушли, а Дмитриев остался и сидел долго, причем опечалил нас. Миша думает, что у него нервное расстройство, он не спит. Очевидно явное переутомление — у него бешеная работа — речь идет о художнике-декораторе Большого театра Дмитриеве М. А.“

Возможно, в этой записи зашифрован рассказ Дмитриева о тяжелой ситуации, в которую попала его жена, красавица Елизавета Исаевна Долуханова. Со слов нескольких современниц нам известно, что в середине 30-х годов ее вызвали в НКВД и предложили стать постоянной осведомительницей органов. Теперь ей, уже жене Дмитриева, вновь предложили активнее принимать гостей для той же цели. Ища мотива для отказа, она сказала, что у нее для приемов маленькая квартира. В ответ было: „Пусть это Вас не тревожит — с квартирой поможем“.