Андрей Жуков - Барон Унгерн. Даурский крестоносец или буддист с мечом

Среди военнопленных попадались чрезвычайно интересные лица: например, капитан турецкого генерального штаба Элькадири (или Аль-Кадири), происходивший, по его словам, по прямой линии от пророка Магомета. Освобожденный Унгерном из лагеря как человек явно благородного происхождения, Элькадири добровольно поступил на службу в штаб семеновского отряда. Вскоре после заключения перемирия на Западном фронте к Семенову обратился генеральный консул Великобритании в Харбине с просьбой предоставить возможность принцу Элысадири выехать на родину. Однако, как вспоминал позже Г. М. Семенов, Элькадири «как истый рыцарь долга и чести отказался воспользоваться… предложением и просил… разрешить ему остаться… до конца борьбы с большевиками… к которой он считал себя приобщенным с того момента, как из положения военнопленного он был назначен в состав моего штаба».

К сожалению, далеко не все русские люди осознавали необходимость бескомпромиссной борьбы с советами и большевизмом в той степени, в какой осознавал ее турецкий принц. Русские части, охранявшие полосу отчуждения КВЖД, пришли в состояние полного распада. Персонал железной дороги непрерывно жаловался на грабежи, насилие, воровство, чинимые теми, кто по долгу службы должен был охранять дорогу и ее служащих от подобных инцидентов. Еще большую опасность представляла позиция китайской администрации — китайцы давно смотрели на КВЖД как на свою собственность, лишь по недоразумению оказавшуюся у России, и теперь искали только подходящего повода, чтобы поставить дорогу под свой контроль.

Что же представляла собой Китайско-Восточная железная дорога? В конце XIX века развернулось строительство Сибирского железнодорожного пути, призванного связать центр империи с дальневосточными владениями. Полотно довели до Забайкалья. Железная дорога была изначально задумана как чисто экономический проект, но международная ситуация складывалась так, что она приобрела стратегическое значение. Было принято решение вести трассу напрямую через Монголию и Маньчжурию, для чего требовалось согласие Китая. Между Россией и Китаем был заключен оборонительный союз во время торжеств по поводу коронации императора Николая II, на которых присутствовал фактический глава Китайской империи Ли Хунчжан. Центральным пунктом договора стало соглашение о строительстве КВЖД. По условиям секретного договора, подписанного 3 июня 1896 года, Общество по строительству Восточно-Китайской железной дороги (фактически — российское правительство) получало под железную дорогу полосу отчуждения, где становилось полновластным хозяином: для охраны полосы формировались специальные полицейские части. Оно приобретало право «безусловного и исключительного управления своими землями и сооружения на этих землях построек любого рода». Кроме того, Россия брала на себя обязательство защищать китайскую территорию от возможной японской агрессии. Концессия предоставлялась на восемьдесят лет, считая со дня начала эксплуатации, после чего железная дорога со всем имуществом переходила в собственность китайского правительства. Охранная стража КВЖД, штаб которой находился в Харбине, объединяла восемь рот и девятнадцать сотен, две тысячи штыков и две с половиной тысячи шашек. У территории имелся даже свой флаг, сочетавший национальные российские полосы с китайским драконом. По сути, это было отдельное государство. Комиссаром Временного правительства и управляющим КВЖД был генерал от инфантерии Дмитрий Леонидович Хорват, на моральную, а главное, материальную поддержку которого рассчитывал Г. М. Семенов. Однако после всех потрясений, произошедших в 1917 году в России, административная власть в полосе отчуждения и управление дорогой оставались в руках генерала Хорвата лишь формально. Сам Хорват, по словам Семенова, не склонен был принимать какие-либо решительные меры против большевиков, считая «что перемена власти в центре не может отразиться на его положении в силу особых его взаимоотношений с местной китайской администрацией».

Тем не менее большевики решили поставить управлять КВЖД своего человека. Выбор пал на маньчжурского большевика Аркуса, который в декабре 1917 года отбыл из Харбина в Иркутск для получения инструкций. Опасавшийся за свое положение генерал Хорват обратился к Семенову с просьбой не пропустить Аркуса в Россию. Миновать станцию Даурия большевистский комиссар никак не мог. Вскоре Аркус был задержан на станции. По словам Семенова, он намеревался задержать Аркуса в Даурии на неделю или две, после чего отправить его назад, в Харбин. «Но Аркус с самого момента ареста начал держать себя в высшей степени возмутительно, — вспоминал Г. М. Семенов. — Он начал ругать непозволительными словами и меня лично, и все офицерство, угрожал расправой чинам, производившим его арест, и попытался обратиться с зажигательной речью к солдатской массе, собравшейся на вокзале». Итогом весьма неосторожного поведения обнаглевшего от безнаказанности большевика стал военно-полевой суд и смертный приговор. Расстрел Аркуса явился первой казнью политического