Андрей Жуков - Барон Унгерн. Даурский крестоносец или буддист с мечом

«Унгерн поднялся, принес карты, развернул их. Положив одну на траву, бамбуковой тростью начертил воображаемый маршрут и сказал, обращаясь к своему верному помощнику генералу Резухину:

— Побольше фантазии, Борис Иванович. Мы поднимаемся вверх по Селенге. Тем хуже для Урги. Надо выбирать. В Западной Монголии скрываются остатки белых армий. Они начнут стекаться к нам. Не все же атаманы и казаки умерли. И мы вместе идем дальше на запад. Сейчас мы на Алтае. Горы, пещеры, ущелья, пастухи, которые все еще верят в воплотившегося бога войны. Мы без труда сможем перейти границу Западного Туркестана.

— В Синцзяне тебя тут же арестуют китайцы.

— Мы быстро с ними расправимся и пойдем дальше. На юг. Надо пройти через весь Китай. Тебя пугает такая перспектива, Борис Иванович? Но страна разваливается, революция там в самом разгаре. Единственное, с кем мы можем столкнуться, — это трусливые мародеры и дезертиры. Всего какая-то тысяча километров, и мы — в неприступной крепости. И можно начать все сначала. Абсолютно все.

— Тибет?

— Да. Крыша мира. В Лхасе — далай-лама, высший жрец буддизма. По сравнению с ним хутухту занимает третью ступень иерархии. Я с самого начала допустил ошибку: центр Азии не совсем в Монголии. Это только самый внешний круг — щит. Нам надо идти в Тибет.

Он исступленно колотил бамбуковой тростью по карте там, где была горная цепь Гималаев.

— Там, на вершинах, мы найдем людей, которые еще не забыли своих арийских предков. Там, на головокружительной границе Индии и Китая, возродится моя империя. Мы будем говорить на санскрите и жить по принципам Ригведы. Мы обретем забытый Европой закон. И вновь засияет свет Севера. Вечный закон, растворившийся в водах Ганга и Средиземноморья, восторжествует.

Барон поднялся. Глаза его сверкали. Голос срывался на хрип. Ввалившиеся от усталости щеки покрывала светлая щетина. Он откинул волосы со лба, обнажив огромных размеров лоб. Одинокой и хрупкий командир поглощенного тьмой веков народа. Он продолжал:

— Мой орден будет на вершинах гор. Между Непалом и Тибетом я открою школу, где буду учить силе, которая нужна еще больше, чем мудрость.

С лихорадочно-блестящими глазами он прокричал:

— Все готово! Меня ждут в Лхасе! Я открою секрет рун, пришедших с Севера и спрятанных в тайниках храмов. Мой Орден монахов-воинов превратится в еще невиданную доселе армию. И Азия, Европа и Америка затрепещут…

— Нет, — сказал Резухин, — нет.

Впервые маленький генерал посмел восстать против Унгерна. Но на этот раз это было выше его сил. Он больше не мог безоговорочно подчиняться. И забыл о дисциплине и дружбе. Его руки дрожали, а глаза наполнились слезами. Он снова повторил:

— Нет, Роман Федорович! Нет.

Барон вздрогнул и посмотрел на него. Казалось, что это «нет» внезапно разрушило его мечту: так неожиданно сорвавшаяся лавина сметает приютившийся над обрывом буддийский храм, и он летит в пропасть с мельницами для молитв и бонзами в шафрановых одеяниях.

— Мне не дано понять твоих планов, — объяснил Резухин. — Я знаю только одну армию — царскую. И одну религию — христианство. Но дело не в этом. А в том, что мы никогда не дойдем до Лхасы. Посмотри на карту. Нам не преодолеть китайского Туркестана. А Маньчжурия от нас в двух шагах. Достаточно только захотеть и пойти на восток.

— Никогда! — закричал Барон. — Только Тибет…

Унгерн почти один. С ним кучка тех, кто не погиб и остался верен. Чья честь, как и у него, тоже верность. Унгерн едет по алтайским нагорьям на любимой кобыле Маше и видения охватывают его…

«Вот над монастырем-крепостью развевается золотой стяг с подковой и солнечным знаком Чингисхана. Волны Балтийского моря разбиваются о громаду Тибета. Восхождение, вечное восхождение на Крышу Мира, где царят свет и сила. Восхождение…»

Серая лошадь споткнулась о камень. И мечта тут же исчезла, поглощенная маревом, окутавшим знойную землю».

Один из наиболее глубоких исследователей истории Гражданской войны А. С. Кручинин в своих рассуждениях и выводах не столь «романтичен» и «экзотичен», но зато куда более убедителен, опровергая «тибетскую версию».

«Посмотрим, однако, хотя бы на географическую карту. Во всех передвижениях Азиатской конной дивизии после отказа от прорыва к Верхнеудинску наблюдается… ярко выраженный «дрейф» на юго-запад. Помимо условий местности, где теснины ограничивали свободу передвижения колонны и в известной степени задавали его направление, причинами могли стать и догадки генерала, что большевики будут ловить его в районе Урги и восточнее, и, конечно, планы дальнейших действий. Но Тибетом здесь, очевидно, и не пахнет.