Андрей Виноградов - Андрей Первозванный. Опыт небиографического жизнеописания

Богословие АА целиком и полностью построено на оппозиции между небесным и земным, божественным и дьявольским, праведным и грешным, а особенно между внутренним и внешним, но оппозиция эта отнюдь не дуалистическая. Единственной подлинной реальностью является Единый Бог и всё незримое, что Ему сродно. Ему противостоят сатана, бесы и всё видимое, что отвлекает человека от Бога, делая его сродным злу и погружая его во мрак жизненных удовольствий, за которые тот понесёт после смерти суровое наказание. Однако благо всё же изначально присуще человеку и лишь затемнено дьяволом. Именно поэтому учение апостола не привносит ничего нового, но лишь открывает людям глаза на истину.

Человек, согласно ЛЛ, подобен матери, которая должна родить находящееся внутри её дитя. Это и есть цель человеческой жизни — рождение на свет внутреннего человека, в чём ему помогут апостол и все верные. Любовь к Единому и сродство с Ним полностью заменяют собой физическую любовь: Максимилла отвергает своего мужа Эгеата и следует за своим учителем Андреем. Но на земле даже для апостола возможно лишь движение к освобождению от цепей становления — полное блаженство окончательно возможно только после смерти. Всё, что препятствует достижению этой цели, — от дьявола, в том числе и тело, которое прямо называется темницей. В этом моменте (равно как и в некоторых других: образ повитухи, любовь к незримому) прослеживается связь деяний с неоплатонизмом.

Ист.: Деяния апостола… С. 101–109.

Лит.: PrieurJ.-M. Decouverts sur les Actes d’Andre a Patras // Acts of the Second International Congress of the Peloponnesian Studies, I. Athens, 1981–1982. P. 321–324; Bovon F. Les paroles de vie dans les Actes de l’apotre Andre // Apocrypha, 2, 1991. P. 99—117; Bovon F. The words of Life in the Acts of Apostle Andrew//Harvard Theological Review, 87,1994. P. 139–154; CirilloL. L’uomo interiore negli Atti Apocrifi di Andrea e il ‘Nous’ nella visione di Mani secondo Baraies (CMC 17, 7ss) // Manichaean Studies, 3 / Ed. L. Cirillo and A. van Tongerloo. Toumhout, 1997. P. 11–21.

4. В спальне проконсула Эгеата

Основное настроение АА — напряжённая оппозиция между внутренним и внешним — оказало сильное влияние и на композицию текста. Смысловой центр актов — учение Андрея; а сопровождающие его чудеса служат в первую очередь подтверждению истинности апостольской проповеди, рамкой, внешней формой, сквозь которую проявляется настоящий смысл событий. Рамка эта, впрочем, весьма пространна и значима.

Цель деяний Андрея — обращение людей к истинному Богу. Часто, почти всегда, они сопровождаются чудесами, которые должны подтвердить подлинность предшествующего увещания апостола и его последующей проповеди. Те же, кто не принял Слово, воздвигают на апостола гонения. Очень редко какое-либо деяние апостола обходится без чудотворения, хотя объём таких эпизодов, по-видимому, начинает нарастать к концу актов, когда всё яснее открывает сокровенная суть апостольского учения.

При всей богословской нагруженности патрской части АА в ней всё же чётко прослеживается родство с античным романом: неожиданные перемещения героев, комедия положений, фантастические опасности и спасения. Однако роман этот не любовный, а «антилюбовный»: его цель — не физическое воссоединение героя и героини, но, напротив, их отказ от физического общения ради духовного единства.

Ист.: Деяния апостола… С. 109–121; Bruyne D., de. Epistula Titi, discipuli Pauli, de dispositione sanctimonii // Revue Benedictine, 37, 1925. P. 47–72.

Лит.: Weinreich O. Turoffnung um Wunder-, Prodigien- und Zaubeiglauben der Antike // Genethliakon. Wilheilm Smidt zum 70. Geburtstag am 24. Febr. 1929 (= Tiibinger Beitrage zur Altertumswissenschaft, 5). Stuttgart, 1929. S. 200–460 (penp.: Idem. Religionsgeschichtliche Studien. Darmstadt, 1968. S. 38— 298); Bardy G. Apocryphes a tendance encratite // Dictionnaire de spiritualite, I. Paris, 1937. Col. 752–765.

5. Во тьме заключения

АА не эсхатологичны, в них нет напряжённого ожидания вселенского конца: их бескомпромиссный аскетизм определяется неизбежной кончиной каждого человека, за которой следует наказание или вознаграждение и даже почти слияние с Богом. При этом здесь нет практически никаких отсылок к Священному Писанию: учение Андрея вполне равноценно учению Петра или Павла, так как непосредственно восходит к Богу-Хри-сту — примечательно, что Христос упоминается в деяниях только как Небесный Бог, но ни разу — как евангельский Человек Иисус.

Ещё одна характерная черта АА — постоянное присутствие дьявола и бесов, которые вселяются в людей, полностью подчиняя их своей власти. Способность изгонять их, равно как и исцелять насланные ими болезни, есть лишь у апостола, а также у уверовавших, которым Андрей даёт такую власть. Но эта власть над бесами отлична от магии, в которой обвиняют Андрея, как и других апостолов в их апокрифических деяниях, — власть Андрея над бесами основана на постижении истинной природы вещей.