Сьюзен Хансен: Моя скандальная няня

Взявшись за ручку двери, я оглянулась на маму:

— Пожелай мне удачи! Как я выгляжу?

— Изумительно, милая! — В ее голосе звучала гордость. — Не волнуйся. Я уверена, они поймут, как ты любишь детей.

Она была права. Детей я любила. И знала, как за ними ухаживать. У меня с собой даже был сертификат, подтверждающий это.

Мне открыла женщина лет тридцати пяти, высокая, достаточно привлекательная. Ей шла беременность — приблизительно седьмой месяц, отметила я. Женщина представилась и предложила мне пройти в гостиную. Не успела я оглядеться, как в комнату, захлебываясь лаем, влетела собачонка — маленькая, очень похожая на крысу — из тех, что мгновенно принимаются истерически тявкать по малейшему поводу. Я никогда не была «собачницей», и эти заполошные рассадники блох всегда чувствовали это. Нарушив своим появлением благообразную обстановку, собачонка опрометью бросилась мне под ноги и вцепилась в мою несчастную лодыжку, как будто ей выдали долгожданную свежую косточку. Я и охнуть не успела. Чулок в клочья. Из раны выступила кровь. С момента, как я вошла в гостиную, обставленную с безупречным вкусом, прошло всего несколько секунд.

Я дернулась всем телом и схватила паршивца за шею. «Будет ли удушение этой гадюки стоить мне работы?»

— О, Мими, оставь бедняжку в покое, — томно произнесла дама на сносях.

Столь же томно она наблюдала как ее любимица вонзила свои чудовищные зубы в мою ногу!

Я сжала пальцы еще сильнее. Острые клыки разжались, и я швырнула собачонку на ковер.

Мой жест впечатлил даму.

Она вскочила, подхватила рычащий клубок на руки и с такой силой прижала к груди, что я забеспокоилась, не задушит ли она свою крысу.

Все ясно, эта работа не для меня. Я приготовилась вежливо откланяться и уйти, как вдруг услышала:

— Мне очень жаль! Мими с незнакомыми несколько агрессивна…

Собачонка снова засеменила лапками в моем направлении, хозяйка пощелкала в воздухе пальцами, как бы отгоняя ее прочь.

— Ты в порядке? — проникновенно спросила она.

Кого она имеет в виду — меня или собаку?

— Гм, да, все нормально, — на всякий случай ответила я. — Крови совсем немного. Я в порядке! — Отыскав в сумочке салфетку «Клинекс», я на ощупь промокнула ею рану. Мне было больно. Очень. Я закусила губу. Маленькая злючка продолжала свирепо рычать.

— Мой муж — Жак Ла Ривьере. Я уверена, ты слышала о нем, — продолжила тем временем женщина, возводя взгляд к потолку. — Он один из ведущих шеф-поваров в Лос-Анджелесе.

«Разумеется. Кто не слышал о Жаке?» Я согласно кивала, притворяясь, что знаю, о ком идет речь. Какая разница, за какую кулинарную знаменитость она вышла замуж? В то время я даже не знала, кто такой Вольфганг Пак [12] Известный повар-ресторатор, владелец сети лос-анджелесских ресторанов «Шпаго», составитель меню для балов у губернатора и торжественных обедов на церемонии вручения премии «Оскар». . Первая десятка в рейтингах никогда не ввергала меня в трепет. Я сильно подозревала, что и этот конкурс был похож на состязания по приготовлению соуса чили в Коттедж-Грув. Награды здесь вручал мэр, после того как попробует все домашние заготовки участников.

— Как видишь, — она нежно погладила себя по животу, — я жду ребенка, и мне нужно, чтобы кто-то заботился о Доминике, ему три года. Срок у меня в марте. Еще я надеюсь, что ты возьмешь под свою опеку и Закари.

Ухаживать за этим псом? Он что, призер среди шпицев?

— …и конечно, тебе придется готовить…

Вероятно, на моем лице отразился испуг, потому что она добавила:

— Насчет того, чтобы угодить моему мужу, не беспокойся, он все равно никогда не бывает доволен тем, что ест.

Она хочет, чтобы я готовила для одного из известнейших шеф-поваров Лос-Анджелеса? Должно быть, гормоны ударили ей в голову! Иначе что могло навести ее на мысль, будто восемнадцатилетняя неумеха сможет потрафить одному из самых утонченных вкусов во всем Лос-Анджелесе. Да знает ли она, что весь мой кулинарный опыт до сих пор заключался преимущественно в умении разогревать готовый итальянский суп?

Я решила обойти кулинарную тему и робко начала говорить о своей любви к детям. Миссис Ла Ривьере, казалось, с пониманием дела записывала в блокнот мои суждения и, вероятно, свои собственные примечания к ним. Или, может быть, она составляла письмо собачьему психиатру о Мими, только что перенесшей травму? Это мне было неизвестно. Закончив писать, она встала. Собака тут же принялась прыгать и тявкать.