Ma-Лин Ли - Исповедь юной мадам

Фредди понравилась мысль основать со мной собственную империю, но в конце концов его эго не могло смириться с тем, что он любил сильную женщину. Он ревновал меня к работе и называл ее «другим мужчиной». Ему очень не нравилось, когда я игнорировала его, работая всю ночь, чтобы подготовиться к туру, или когда я просила его подождать и не вешать трубку, пока отвечала на бесконечные звонки в понедельник с утра. Но в то же время его радовали деньги, которые я зарабатывала. И ему нравилось, как мы звучали вместе — Плейбой и Мадам. Звучит так же хорошо, как Танго и Кэш.

Он чувствовал себя еще более ущемленным, когда внезапно позвонила Мэнди и сообщила, что приезжает в Нью-Йорк вместе с несколькими девочками и хочет меня видеть. Мы не виделись уже два года с тех пор, когда она приехала в Нью-Джерси, чтобы помочь решить, стоит ли открывать агентство. Я была на седьмом небе от счастья, что она приезжает. Даже когда мы были далеко друг от друга, я чувствовала, что Мэнди занимает частичку моего сердца, что удавалось сделать очень и очень немногим людям. Я считала ее настоящим другом.

Мы решили пообедать вместе, когда она прилетит, и даже, хотя у меня обычно нет времени днем на простое общение, я отложила все дела, чтобы уделить ей все внимание. Фредди это заметил.

«Всего несколько дней назад ты бы ни за что не оторвалась от работы, даже чтобы поспать, — пожаловался он, — а теперь ты смогла найти время на что-то, кроме работы?» Я попыталась объяснить, что это совсем другое, поскольку Мэнди для меня много значила. К тому же прошло очень-очень много времени с тех пор, как мы виделись в последний раз. Что бы я ни говорила, он не понимал.

После этого я его просто игнорировала и делала то, что хотела. Это оказалось хорошей идеей, поскольку Мэнди, как оказалось, была в плохой форме. Она рассказала, пока мы обедали, что ее парень, полностью чокнутый чувак, с которым она постоянно ссорилась, но которого по-настоящему любила и потому жила с ним много лет, только что бросил ее. Он даже не удосужился сказать «прощай», просто оставил записку. Она не могла с ним связаться с тех пор, как он ушел, просто спросить, почему он это сделал. Это было для нее полной неожиданностью.

Она сказала, что с ней все в порядке, только настроение паршивое, но я могу сказать, что это не была правдой. Ярость просматривалась сквозь ее прикольные шутки, пока, наконец, ее не пробило.

«Я потеряла то единственное, что делало меня счастливой», — сказала она. После этого она кисла все сильнее и сильнее.

Я не хотела оставлять ее одну, поэтому предложила остаться с ней у нее в гостинице. Конечно, когда я сообщила об этом Фредди, он подумал только о себе и еще больше разозлился, но мне было все равно. Мне было по-настоящему страшно, когда на следующий день я оставила Мэнди одну на какое-то время, чтобы уладить кое-какие дела. Когда я закончила, то попыталась позвонить ей, чтобы встретиться в гостинице, но не могла дозвониться. Я оставила несколько сообщений, но она не перезвонила. Я сходила с ума от беспокойства, представляла, что она могла что-то сделать с собой, пока меня не было рядом.

Наконец она сняла трубку. Она ничего с собой не сделала, но подумывала об этом. Я немедленно ринулась в гостиницу. Меня обуревали смешанные чувства вины и досады. Мэнди была со мной, когда у меня была в жизни черная полоса, и сейчас я хотела ей помочь, но не была уверена, что смогу. Как я могла заставить ее хотеть жить, если иногда сама не хочу жить? Я знаю, что так думать нехорошо, но иногда мне кажется, что было бы лучше, если бы все мы были мертвы. Мы живем в отвратительном мире, а счастье кажется вещью, которую все хотят и за которую все борются, но ее на всех не хватает. Кто знает, где искать ответ? Я просто знала, что очень хочу, чтобы с моей подругой все было хорошо.

Мы с Мэнди закрылись в ее номере и несколько дней просто говорили, говорили, говорили обо всем, что происходило в нашей жизни. Нам даже удалось немного повеселиться. В итоге, как это часто бывало при общении с Мэнди, она помогла мне больше, чем я ей. Мы говорили о Фредди, и она заставила меня посмотреть правде в глаза — наши отношения развиваются не очень удачно. К тому времени, когда Мэнди собралась отправляться домой, я думаю, она была уже в порядке, а я была очень рада, что она приезжала.

Разговор с Мэнди напомнил мне о том, что я знала об отношениях — должно быть равновесие. Например, для меня было бы сложно, если не невозможно, построить серьезные отношения с человеком, у которого не было собственного прошлого. Как только отношения между нами портятся, любой парень может использовать против меня то, как я зарабатываю на жизнь, если в его собственной жизни нет ничего такого, что я могла бы использовать против него. Я также считаю, что единственный случай, когда отношениям ничто не угрожает, — это когда вам не нужны деньги партнера. Но у нас с Фредди было совсем не так. Он постоянно брал у меня взаймы деньги на что-то, даже на то, чтобы повести меня куда-нибудь. Не то чтобы мне были так важны деньги. У меня были лишние деньги, и я люблю делиться тем, что у меня есть, с людьми, которых люблю. Поэтому он так завидовал моей работе и друзьям. Он чувствовал себя незащищенным, потому что финансово я от него не зависела, мало того, если он собирался и дальше жить так, как жил, когда мы сошлись, то ему я была просто необходима. Это не шло на пользу ни ему, ни мне. Если не существует равновесия в том, что люди приносят домой, рано или поздно возникает вопрос денег.