Эдвин Лефевр - Воспоминания биржевого спекулянта

Некоторые еще помнят, что группа Гарримана уведомила Моргана и Хилла о своем желании быть представленными в управлении трестом, состоявшим из трех железных дорог – Барлингтонской, Великой Северной и Северной Тихоокеанской. Люди Моргана сначала велели Кину купить пятьдесят тысяч акций СТ, чтобы сохранить контроль за собой. Мне довелось слышать, что Кин велел Роберту Бекону заказать покупку ста пятидесяти тысяч акций, и банкир так и сделал. Как бы то ни было, Кин послал на биржу Эдди Нортона, одного из своих брокеров, и тот купил сто тысяч акций СТ. За этим последовал другой приказ, мне кажется, еще на пятьдесят тысяч акций, а затем случился знаменитый корнер [4]. После закрытия торгов 8 мая 1901 года весь мир знал, что развернулась война финансовых гигантов. Никогда в истории еще не было столкновения таких гигантских капиталов. Гарриман против Моргана, непреодолимая сила против непоколебимой твердыни.

И я там был утром 9 мая, имея почти пятьдесят тысяч долларов наличными и никаких акций. Как я уже говорил, я был настроен очень по-медвежьи, и вот, наконец, был мой шанс. Я знал, что будет потом – чудовищный слом и падение курса, а потом божественные операции. Потом будет быстрое восстановление котировок и громадные прибыли – для тех, кто сумеет подключиться к движению. Чтобы вычислить все это, не нужно было нанимать Шерлока Холмса. На нас надвигалась возможность встретить приход бума и его расцвет, чтобы сделать не только большие, но и надежные деньги.

Все случилось, как я и предвидел. Я был чертовски прав, и я потерял все до цента! Меня досуха обчистило нечто совсем необычное. Если в жизни не будет неожиданного, разница между людьми исчезнет и жизнь потеряет свою занятность. Игра выродится в простую арифметику – сложить и вычесть. Мы станем расой счетоводов, наделенных тупым и усердным умом. Только попытки угадать будущее способствуют развитию ума. Попробуйте просто прикинуть, насколько трудно угадать правильно.

Рынок, как я и ожидал, довольно серьезно кипел. Размах сделок был ненормально большим, а колебания цен – небывалыми. Я отдал ряд приказов о продаже без покрытия. Когда я увидел начальные цены, я был просто поражен – падение курсов было чудовищным. Мои брокеры работали как надо. Они были добросовестны и знали свое дело не хуже других; но к тому моменту, когда они успевали выполнить мои приказы, акции успевали упасть еще на двадцать пунктов. Биржевой телеграф не успевал за рынком; из-за чудовищной гонки сделок новости отставали от рынка. Когда я обнаружил, что акции, которые я приказал продать, когда лента утверждала, что их цена составляет, скажем, 100, достались мне ровно по 80, то есть потеряв уже тридцать или сорок пунктов относительно цены закрытия предыдущего дня, я сообразил, что это та самая цена, по которой я недавно еще собирался их покупать, а теперь выставляю на продажу без покрытия. Вряд ли рынок собирался пробить земной шар и добраться до Китая. Поэтому я решил начать игру на повышение.

Мои брокеры покупали. Не по тому курсу, который я выбрал, но по ценам фондового рынка на момент, когда брокер торгового зала получал мои приказы. Они платили в среднем на пятнадцать пунктов больше, чем я рассчитывал. Потерять тридцать пять пунктов за один день – этого никто не вынесет.

Меня подвело то, что биржевой телеграф так сильно отставал от рынка. Я привык относиться к его ленте как к своей лучшей подружке, поскольку мои ставки всегда ориентировались на то, что она мне рассказывала. Но в этот раз она меня перехитрила. Меня сгубил разрыв между напечатанной ценой и настоящей. В этом была суть и моих предыдущих неудач; я всегда проигрывал по одной и той же причине. Сейчас я настолько отчетливо понимаю, что умения читать ленту еще недостаточно для выигрыша – независимо от того, как брокеры выполняют твои распоряжения, что я могу только изумляться, как я мог не видеть причину своих неудач и способ от них избавиться.

Но мало того, что я так ничего и не понял. Я сделал хуже – продолжал торговать, не заботясь о точности исполнения моих приказов. Я ведь по природе не могу играть по маленькой. Если рынок открывает шансы, я должен их использовать до конца. Ведь я все время пытаюсь обыграть весь рынок, а не какую-то определенную цену. Когда я решаю, что нужно продавать, – продаю. Когда я думаю, что акции пойдут вверх, – покупаю. Меня спасла эта приверженность общему правилу спекуляции. Если бы я продолжал играть на колебаниях цен, значит, я бы просто сумел неэффективно приспособить мой старый метод игры к условиям классной брокерской конторы. Я бы так никогда и не сумел понять, что же такое спекуляция, и продолжал бы эксплуатировать свой старый и очень узкий опыт.