Николай Окунев - Дневник москвича. 1920–1924. Книга 2

Завтра иду на новую службу в «Заволжское госпароходство» в качестве заместителя управляющего Московской транспортной конторой. Посулили 20 червонцев (т. е. 200 р. в месяц, недавно можно было сказать, что я получаю теперь 10 триллионов р.).

Пока пошла тенденция на снижение цен, но кто там знает, что «будет впереди»! Запишем «нынешние» цены, чтобы потом не поспорить с кем-нибудь: масло русское 90 к. ф., сало 60 к. ф., хлеб белый 13–20 к. ф., ржаной 5–6 к., картофель 5 к., мясо от 40 до 50 к., мука крупчатая 14 к., ржаная 5 к., подсолнечное масло 20–25 к., десяток яиц 50 к., икра паюсная 2 р. 50 к., 1 б. спирта 10 р., песок сахарный 27 к., сахар-рафинад 35 к., номер газеты 5 к., 25 шт. папирос второго сорта 16 к., коробка спичек 2 к., трамвайная станция 8 к.

Самое скверное в настоящей жизни — это поругание церквей и их служителей, а наисквернейшее — свара между ними самими, благодаря таким выскочкам, как Евдоким и Антонин, хотевшим, быть может, своими обновленческими стараниями и контактом с коммунистической властью поправить расстроенные церковные дела, а в самом деле — еще более расстроившие их и отвадившие многое множество верующих от своих приходов. Большинство еще идет за Патриархом, но сам-то он не может идти за большинством. Так урезали и опошлили его духовную власть и сан, что сами попы не знают, кого им слушать, и, кажется, никого уже не слушают, а их авторитет все падает и падает. На этом фронте большевики тоже побеждают, ибо такого малодушия в вере, как мы настоящие (по времени, а не по духу) «православные», в истории христианства еще не бывало.

Скверно еще жительственное обстояние. Наши уплотнители так расплодились, что нам самим плодиться негде. Вот мои «потомки»: сын — хоть врозь живи с молодой женой — негде спать вдвоем.

9-го ноября напечатаны телеграммы о занятии Тюрингии имперскими войсками и о разгроме рабочего правительства Тюрингии. В то же время много писано о беспорядках в Берлине, Мюнхене и Кракове. Это называлось «борьбой в Германии», «волнениями в Польше», но так как позднее все это угомонилось, то я и не останавливаюсь на таких известиях, не отмечая даже смены правительств, происходящих в этих странах. Несомненно, что там коммунисты тоже действуют, но пока без особого успеха, и по-прежнему царствует капитал, а не рабочий.

Убийцы Воровского Конради и Полунин признаны судом в Лозанне виновными лишь пятью голосами присяжных против четырех, а так как по швейцарскому кодексу для осуждения за совершение убийства большинства в один голос недостаточно, то Конради и Полунин освобождены от наказания. Проще сказать, они как бы оправданы, и это дало повод обвинить швейцарское правительство, их юстицию и прессу в «неслыханном злодействе». Была после этого нота Чичерина, предающая всю Швейцарию бойкоту и презрению со стороны России.

Бывший германский Кронпринц приезжал в одно из своих немецких имений, его встречали там очень почетно.

В Греции будто бы провозглашена республика. Но король не подписал отречения, а только уехал в Бухарест.

Махно после бегства из Украины повоевал еще в Галиции и в конце концов оказался «белогвардейцем Польши», за что и был судим в Варшаве вместе со своими приближенными. Однако ему удалось доказать, что он шел не против поляков, а против русской советской власти, и вот, чтобы сохранить его дарования на случай войны с Россией, польский суд его оправдал, и 27-го декабря его освободили из концентрационного лагеря и позволили поселиться в Познани. Наши газеты и тут пошумели, как после процесса Конради.

Страшные японские стихийные бедствия как бы перевернули спокойное состояние земного шара. То и дело телеграммы о небывалых явлениях природы. 24–26 декабря в Черном море свирепствовал страшнейший шторм. Тонули и разбивались пароходы, портовые строения, баржи, у берегов моря опрокидывались в него целые поезда (в Анапе). Утонуло много народа, погибла масса имущества, грузов. В черноморских курортах ураганом вырваны с корнем экземпляры чудных и столетних редких деревьев; обезображены пляжи, парки, бульвары и т. д.

Во Франции несколько дней назад свирепствовала у берегов Атлантического океана исключительной силы буря. Погибло много судов и людей. В Париже разбушевалась Сена. Подъем воды необыкновенный; бедствие очень чувствительное и для такого богатейшего города.

И у нас в России (собственно, в центре, с Москвой включительно) тоже какая-то ненормальность. После длинной, скверной, плаксивой осени в ночь да 1-е декабря н. ст. выпал хороший снег, сразу давший санный легкий путь, продержавшийся с неделю; потом простояли две недели мокроватые, но перед Рождеством нового стиля подули ветры с холодной стороны и нанесли сугробы снега и открыли длинную серию морозов, не кончающихся до сего дня (канун Нового года по ст. ст.). Следовательно, и новые и старые святки прошли и проходят при одинаковой рождественской погоде. Снежные метели даже, как будто, преждевременны. Если не будет оттепели, и в январе и в феврале обычные снегопады «не отменяются», то по обилию снега это будет зима, которой не запомнят самые глубокие старцы. Вчера морозу было (в Москве) 18° по Реомюру, сегодня немного помягче, и без метели.