Николай Окунев - Дневник москвича. 1920–1924. Книга 2

16/29 апреля.Продолжает стоять теплая, сухая, ясная погода.

На северном польском фронте обстреливается г. Полоцк. На южном — от Овруча до Жмеринки-Проскуров — энергичное наступление поляков. Они что-то затеяли в компании с Петлюрой («жив Курилка!») не шуточное. Хотят прибрать к своим рукам Подольскую, Волынскую и Киевскую губ.; одним словом, восстановить Польшу 1772 г. Сегодня сводка уже сообщает, что ими заняты Коростень, Винница, Бердичев, Житомир, Могилев-Подольский, и сам Киев находится под угрозой.

† Скончался в Крыму Федор Адамович Корш, создатель «театра Корша». Милейшая была личность, и для него, должно быть, все были милы. Недаром он не иначе называл всех, как «голубой». Много радости пережил я в его театре. В моей юности и молодости этот театр был после Малого самым моим любимейшим. Собственно, первый «коршевский» театр был еще в том здании, где сейчас Художественный. И там я бывал, и там-то, собственно, из меня вырабатывался заядлый театрал. В 1917 году Федор Адамович был в нашей «Самолетской конторе», и я имел удовольствие с ним познакомиться и беседовать, и конечно, слышал «голубу». Царство ему небесное!

Из Баку получена от группы местных революционеров телеграмма, что они свергли бывшее там правительство и в союзе с нашим, советским, учреждают Азербайджанскую советскую республику. Нам бы нефти-то!

† Вчера в Москве скончался профессор Климентий Аркадьевич Тимирязев, ученый-дарвинист, глубокий старец, к концу своей жизни примкнувший к большевикам и даже попавший на последних выборах в члены Московского совета РКД. По последней причине — в газетах пышные статьи о его «великоучености» и извещение, что похороны будут на казенный счет, с красной помпой, приличествующей крупному революционному деятелю. Не дело бы ученому старцу заниматься политикой, но тем реальнее можно сказать ему в напутствие на Ваганьковское кладбище: «Вечная тебе память!»

Дзержинский добрался до главных деятелей Кооперации и объявляет, что главные члены правления Центрсоюза Коробов, Лавру хин и Кузнецов арестованы, а Беркенгейм, Зельгейм, Сахаров, Прусс, Сергеев, Ленская, Вахмистров и Михайлов отстранены от дел и над всеми ними идет следствие. Они подозреваются в контрреволюционной деятельности, каковую проявили своей кооперативной политикой, стремившейся к восстановлению свободной торговли, денационализации банков, другими словами — «к свержению советской власти экономическим путем».

Вчера опять были в театре. В Камерном. Сидели во втором ряду амфитеатра. Цена местам 150 р. Шла драма Скриба «Адриенна Лекуврер». В последний раз я видел ее в Петербурге в Суворинском театре с А. С. Сувориной в главной роли. Там была богатейшая обстановка, дорогие костюмы, изящная, красивая и трогательная Адриенна-Суворина. Здесь какая-то футуристическая обстановка, но чрезвычайно оригинальные — не роскошные, а такие яркие костюмы, все это по рисункам не кого иного, как мужа моей племянницы Мани, Бориса Алексеевича Фердинандова. Молодо, смело и для глаз, на первый раз, занимательно. Браво, Борис Алексеевич! И за игру браво (принц Бульонский). Я бы сказал, что за игру-то громче браво, но в газетах давным давно названо, что Фердинандов — второй Бакст и т. д. В Суворинском театре актер, игравший принца Бульонского, мне менее нравился, зато здесь мне Адриенна-Коонен не понравилась. Пускай газеты ее тоже превозносили, как Фердинандова-художника. Пускай то, что мне не понравилось в Коонен — ее какая-то балаганность (у всех исполнителей она была), предписана ей самим Александром Таировым, ставившим пьесу, — но все-таки эта роль не для нее; мелка Коонен. Тут, что там ни придумывай Таировы, нужны Федотовы, Ермоловы, Комиссаржевские, Гзовские, Суворины. Старый сюжет, старая пьеса, и актеры должны быть «старого леса». Из других лучше всех Юдин в роли аббата и Соколов в роли Мимонне. Но, как ни как, пьесу посмотрели с интересом, и в общем осталось отличное впечатление. И публика здесь не как у Незлобина. Я там скучал, видя ее «мелкоту», а тут и «бюсты» даже были.

Надо бы вот походить по всем театрам, понаблюсти новые театральные нравы и течения, да не по средствам оказывается. А жаль! Не проследишь и не запишешь интереснейших метаморфоз театрального мира и быта.

19 апр./3 мая. На днях у нас был сверх-Лукулловский обед: купили за 1.000 р. двухфунтового налима и, конечно, втроем справились с ним в 5 минут. А один мой сослуживец выменял где-то в Смоленской деревне на полтора фунта соли — гуся, привез его в Москву, но нашелся покупатель за 10.000 р. и приятелю самому полакомиться гуськом не пришлось.