Дайана Энрикес - Чародей лжи. Как Бернард Мэдофф построил крупнейшую в истории финансовую пирамиду

Прежде на мои многочисленные просьбы о встрече он отвечал лестью и посулами. «Я много лет слежу за вашей блестящей карьерой и содержательными репортажами, – писал он из тюрьмы в сентябре 2009 года. – Разумеется, я постараюсь удовлетворить вашу просьбу, но не раньше чем завершится открытое судебное разбирательство и все предшествующие ему следственные мероприятия. Можете быть уверены: ваше имя в первой строке моего списка. Как журналист-профессионал высочайшего класса вы, несомненно, войдете в мое положение».

И вот наконец этот час настал, и Мэдофф сидит напротив меня. Наш первый разговор продолжался более двух часов и затрагивал темы в диапазоне от семейной истории до причуд Уолл-стрит. Меня потрясло то, как Мэдофф реагирует на сокрушительные последствия своей грандиозной аферы, – это еще один пример всеохватности сотканных им иллюзий. Он прекрасно знал, что некоторые из его первых жертв сумели извлечь из пирамиды больше, чем вложили изначально. Остальным это не удалось, но он понимал, что они могут рассчитывать на долю в любых активах, выявленных в ходе масштабного дела о банкротстве Мэдоффа. Рассматривая два этих факта, он, вопреки всякой логике, пророчил: «Те, кто был со мной, окажутся в более выигрышном положении, чем если бы они сами по себе играли на рынке» в период (финансового) кризиса 2008 года.

Мэдофф раскрыл подробности раннего этапа своей деловой карьеры, которые до сих пор оставались в тени. Из его признаний следует, что пристрастие к обману сформировалось у него раньше, чем принято считать. Еще в 1962 году он, как выяснилось, скрыл огромные потери, которые понесли его клиенты, из-за того что он инвестировал их сбережения в недавно выпущенные высокорисковые акции. Псевдоприбыли упрочили его репутацию и привели к расширению бизнеса. К концу 1980-х годов он помогал самым крупным своим клиентам уйти от налога на прибыль и валютного контроля, для чего использовал разные хитроумные схемы, сделав еще один шаг на пути к мошенничеству. После биржевого краха 1987 года Мэдоффа накрыла волна оттока капитала, и в числе тех, кто изымал свои средства, оказались некоторые из его многолетних инвесторов – хорошо знакомые всем имена: их связь с Мэдоффом теперь видится в новом свете. По его словам, потери от этих нежелательных изъятий он начал покрывать за счет наличности, которая стала поступать от новых клиентов хедж-фонда, и так родилась его пирамида, классическая схема финансового мошенничества: «Украсть у Петра, чтобы заплатить Павлу».

Нет ни малейших сомнений в том, что к 1992 году он фальсифицировал целые портфели акций, опционов и облигаций. Под занавес его аферы в число обманутых, одураченных клиентов входили гигантские институциональные инвесторы всего мира – от испанского Banco Santander до правительства ОАЭ, от хедж-фондов Каймановых островов до частных банков Швейцарии. Масштабы его мошенничества беспрецедентны. Полагают, что на день ареста он распоряжался капиталом примерно в 64,8 млрд долларов. Если бы он в действительности располагал такими деньгами, его следовало бы признать крупнейшим в мире инвестиционным менеджером, чья организация была в полтора раза крупнее банковского гиганта JPMorgan Chase, вдвое больше Goldman Sachs и втрое больше, чем все фонды, организованные легендарным глобальным инвестором Джорджем Соросом.

Но он располагал лишь малой толикой этих денег. В масштабах, затмевающих все известные в истории финансовые пирамиды, он фальсифицировал буквально все – от отчетов о состоянии клиентских счетов до обязательной отчетности регуляторам рынка.

«К 1998 году я осознал, что из этого уже не выпутаться, – сказал он в одном из тюремных интервью. – Именно тогда я признался себе, что рано или поздно моя голова окажется на плахе».

Отчего же он не сбежал с оставшимися миллионами и не нашел убежище за пределами досягаемости американской юстиции, когда стало ясно, что ему уже не выбраться из этой ямы? «За столько лет я много чего мог бы предпринять [для побега], но не предпринял, – говорил он в августе. – У меня и в мыслях не было удрать и спрятать деньги… мне это и на ум не приходило».

Он не сбежал, нет, он продолжал усердно культивировать доверие и репутацию – питательную среду его все разраставшейся аферы, то есть жил жизнью, которая, по его собственному определению, давно превратилась в фарс, прикрытый мнимой честностью и респектабельностью.

Конечно, многое в Мэдоффе навсегда останется загадкой. В последующие месяцы и годы у государственных следователей могут появиться новые свидетельства, которые подтвердят или опровергнут кое-что из того, что сегодня кажется наиболее вероятным. Да и к воспоминаниям Мэдоффа, как и к его версии собственных преступлений, всегда следует относиться крайне скептически – ведь он одинаково изящно говорит и правду, и ложь, и граница между правдой и ложью раз от раза смещается. С этой оговоркой настоящая книга предложит вниманию читателей карту темных путей-дорожек, которыми долго ходил Мэдофф, пока в конце концов не пришел к краху, и прольет свет на то, что и сегодня еще остается за пределами этой карты.