Дайана Энрикес - Чародей лжи. Как Бернард Мэдофф построил крупнейшую в истории финансовую пирамиду

В 1970 году Конгресс, обеспокоенный перегруженностью брокерских фирм бумажной работой и новой волной банкротств конца 1960-х, учредил Корпорацию защиты инвесторов в ценные бумаги (Securities Investor Protection Corporation, SIPC – произносится «сипик»). SIPC, хотя совет ее директоров назначался исходя из политических соображений, была не правительственным агентством, а некоммерческой организацией и существовала за счет ежегодных взносов, взимаемых с фирм – участников фондового рынка. Задача корпорации состояла в том, чтобы помочь розничным клиентам, пострадавшим от банкротства фирм на Уолл-стрит. В том же законе, где говорилось об учреждении SIPC, к федеральному кодексу о банкротстве добавлялись статьи, применимые исключительно к брокерским фирмам. Так что фирма Bernard L. Madoff Investment Securities, как и прочие фирмы Уолл-стрит, стала членом SIPC и платила членские взносы.

Помимо этого, в 1970-х годах регуляторы начали жестче давить на Уолл-стрит, с тем чтобы фирмы автоматизировали торги и выполнение сделок занимало разумное время – и позволяло проследить за их правильностью и законностью. Автоматизация избавила бы от необходимости физически доставлять сертификаты акций – переход из одних рук в другие фиксировался бы электронным путем. Технические новшества (в виде все более быстрых и дешевых электронно-вычислительных устройств и другого сложного коммуникационного оборудования) постепенно начали вытеснять допотопные методы ведения учета, олицетворением которых был клерк, день-деньской корпящий над конторской книгой. Бумажный затор 1960-х со всей очевидностью показал, что дальше так продолжаться не может.

Но тот же технический прогресс начал менять само представление о фондовом рынке – и вот тут-то у Берни Мэдоффа появился совершенно законный шанс достичь величия.

Для традиционалистов Уолл-стрит фондовая биржа была централизованной торговой площадкой, где каждый день на несколько часов напрямую сходились люди в цветных пиджаках и выкрикивали предложения цен. Эта аукционная модель, в которой биржевые трейдеры наперебой предлагают цены, словно толпа охотников за предметами искусства на аукционах Сотби или Кристи, превратилась в явный анахронизм в ситуации, когда на рынках стали задавать тон управляющие взаимных инвестиционных фондов и другие профессиональные инвесторы и когда внебиржевой рынок ценных бумаг с каждым днем делался для них все привлекательнее.

В качестве торгового дома внебиржевого рынка ценных бумаг фирма Мэдоффа никогда не вела дела традиционным способом рынка-аукциона. Внебиржевой рынок с десятками тысяч не котирующихся на бирже акций не имел центральной торговой площадки, где трейдеры могли бы выкрикивать ценовые предложения. Наоборот, это был огромный телефонный базар, и картой его служили «розовые страницы». Дилер вроде Мэдоффа мог в понедельник схватить какие-то акции на одном блошином рынке и попытаться продать их в тот же день, но дороже, на другом блошином рынке или продать на том же, но на другой день.

К тому времени, когда на одном блошином рынке успевали заметить цену, назначенную дилером за те или иные бумаги, эти бумаги уже могли продаваться где-нибудь в другом месте, подороже или подешевле. Вот почему дилеры вроде Мэдоффа между ценой покупки бумаг у другого трейдера и ценой продажи (более высокой) вкладывали мягкую подушечку. Такая подушечка называется «спред». Читай: «прибыль».

На внебиржевом рынке спреды были гигантскими (подчас до пятидесяти процентов), и эти жирные прибыли оставались почти полностью скрыты от розничного инвестора. Ухватить кусочек этих прибылей было ох как трудно.

На рынке господствовала горстка крупных оптовых биржевиков с внушительным портфелем ценных бумаг. Мэдофф наряду с сотнями других мелких дилеров вовсю старался привлечь их внимание. «Когда намечалась сделка, Мэдоффу звонили не чаще, чем всем остальным», – замечал репортер журнала Traders Magazine.

Мэдофф, как все дальновидные брокеры, быстро смекнул, что если «розовые страницы» перевести в цифровой формат, с тем чтобы текущие цены постоянно обновлялись и сделались доступными каждому дилеру – как цены на электронном Большом табло, – то у дилера, предлагающего лучшие цены, появилось бы куда больше шансов быть замеченным. «Мы, как малая фирма-маркетмейкер, считали, что это помогло бы сделать правила игры равными для всех», – сказал он одному интервьюеру. И придало бы столь желанный импульс его бизнесу.