Капка Кассабова - Двенадцать минут любви

Сакаду исполняют только мужчины, по крайней мере в студии Тима Шарпа. Вы (партнер) разворачиваетесь и быстро ставите ногу туда, откуда она собирается ее убрать; складывается впечатление, что вы слегка пинаете свою женщину по голени или щиколотке, чтобы вытеснить ее ногу. Что до меня, то, отрабатывая шаг с потным неуклюжим партнером, пинок я ощущаю вполне реально. Но считаю все это неотъемлемой частью танго — боль, насилие, сопротивление, противоборство мужчины и женщины, которая остается невозмутимой несмотря ни на что.

Невозмутимое лицо, к слову, было отличительной чертой раннего танго. Посмотрите на снимки тех лет — в Европе до Первой мировой войны люди танцевали с бесстрастным и холодным выражением лица. Позднее лица ожили, но в поп-культуре прижилось пародийное клише танца с окаменелыми физиономиями. Вот почему в фильме «Последнее танго в Париже» танцующие пары похожи на манекены, а в «Индокитае» Катрин Денев с застывшим рыбьим взглядом кружится с молоденькой партнершей. И даже сейчас, в XXI веке, танго до сих пор исполняют с каменной печатью на челе.

Почему так? По неведению. Я двигаюсь в тумане счастливого неведения, меня пинают партнеры-невежды, а эндорфины, которые вырабатывают наши тела во время танго, служат своеобразной анестезией. Да и неосведомленность наша неудивительна — никто нам еще не рассказывал, откуда взялись эти телодвижения и куда они могут завести.

Но теперь-то я знаю: агрессивные, наступательные движения, такие как ганчо или сакады, придумали мужчины, плясавшие друг с другом в трущобах Буэнос-Айреса в конце XIX века. Грязные, вооруженные ножами, в пастушьих сапогах, обездоленные гаучо из пампас; вырванные из родной Европы рабочие-эмигранты; отчаянные матросы и потомки рабов. Их творение — смесь надежды, отчаяния, пота, свежеразделанного мяса и набриолиненных волос. Эти новоиспеченные аргентинцы породили нечто, отражающее их жизнь. Не танцевать же им польку и мазурку, для которых нужны женщины (а их, в отличие от коров, в том обществе было немного) и деньги (коих было еще меньше).

Вряд ли те новоиспеченные танцоры волновались из-за случайных тычков и пинков во время танго, ведь в остальное время они практиковали отчаянные выходки и поножовщину в темных переулках (в основном по поводу хорошеньких девиц). На излете века у них появились партнерши: либо проститутки, либо compadronas — товарки — суровые девушки из рабочего класса, которые могли появиться на танцполе или в кафе с ножами. Никогда нельзя было знать наверняка, что произойдет. Наглый незнакомец мог прийти на милонгу, бросить вызов местному авторитету и уйти, забрав с собой его женщину, чей внешний вид не оставлял сомнения: ночью с ней не уснуть. Подобную героиню Хорхе Луис Борхес описал в своем рассказе «Мужчина из Розового кафе», классической истории кровной мести, где из-за роковой красотки незнакомца постигает печальный финал, совсем не такой, какого тот ожидал. Сам Борхес танцором не был, но очень точно показал, как в те давние дни секс и смерть сублимировались в танго.

Неудивительно, что местная буржуазия, которая только зарождалась и стремилась походить на европейскую, воспринимала новшество как воплощение похоти и, следовательно, полностью его отрицала. Богатые танцевали на расстоянии вытянутой руки друг от друга в ярких просторных залах, а первые тангерос теснились в тупиках портовых улочек. На этом городском Диком Западе такие шаги, как ганчо и сакада, рождались из опасности и распутства, которых так не хватало в утонченных бальных комнатах.

— На следующей неделе тройная сакада! — объявляет Тим Шарп в свойственной ему властной манере, и мы улыбаемся друг другу, исполненные гордости от победы над одиночной сакадой и слишком утомленные, чтобы спросить, почему тройной сакаде не предшествует двойная.

На деле тройная сакада — это утроенное волнение по сравнению с одиночной, и в три раза больше боли, если вы исполняете ее с таким же, как вы, новичком. Не делайте ее в первый год обучения, вот мой совет. Подобные умения пригодятся вам, если будете выступать на сцене, но не на танцполе, к чему нас, похоже, готовит Тим Шарп: мы, не освоившие еще шагов танго, уже разучиваем поразительно сложные элементы, требующие идеального равновесия, осанки, координации, умения попадать в музыку и вообще личного совершенства. Ни у кого из новичков подобных качеств нет и в помине.

Спустя несколько месяцев занятий совершенство прибывает в лице аргентинского маэстро Карлоса Риваролы, любителя потягивать мате из маленького кожаного калебаса через металлическую трубочку.