Капка Кассабова - Двенадцать минут любви

Ос по-прежнему заправляет делами в своем Lo de Os в Буэнос-Айресе.

Рози теперь танцует меньше — по соображениям эмоциональной гигиены, сходным с моими собственными.

Шон неизменно остается поэтом и философом, а следовательно, дорогим другом.

А я? Когда я вернулась из Ситжеса, мне больше не требовалось физически населять мир танго, потому что танго поселилось внутри меня. Его музыка и поэзия бегут по моим венам. Его тень стала моей собственной и следует за мной повсюду.

Я купила машину и каждый уик-энд уезжала из города. Здесь, на Шотландской низменности, нет воспоминаний и ничто не заслоняет горизонт.

Однажды вечером я без особой причины (разве что желая увидеть северную летнюю ночь) выехала за город и остановила машину у обочины, чтобы пособирать ягоды. Рядом остановился лендровер, из которого вышел шотландский горец. Не спрашивайте, почему я решила, что он житель Хайленда, Северного нагорья, просто знала — и все. Замшевые ботинки и порванные джинсы, пепельные волосы спадали на суровое обветренное лицо, пластика мушкетера, нет, сразу трех мушкетеров.

— Привет, — смущенно поприветствовал он меня. — Сломались?

— Нет, — я сняла наушники. — Ягоды собираю.

Мое сердце замерло, почудилось, будто я видела его раньше, хотя это было не так.

— А, я так и подумал. Но хотел проверить, вдруг леди застряла на дороге и некому помочь. — Он держал огромные руки в карманах джинсов и выглядел озадаченным.

— А что вы слушаете? — спросил он, и я увидела, какие у него поразительно голубые, как горные озера, глаза.

— Пьяццоллу, — ответила я почему-то извиняющимся тоном. — Танго.

— О, вы танцуете танго!

— Да…

— А-а-а, — вздохнул он, — а у меня обе ноги левые.

Его признание прозвучало, как песня. Мы посмотрели на наши пыльные туфли. Молочное ночное небо быстро шагало к будущему утру. Над холмами повисла бледная радуга.

— Посмотрите, — сказала я, — ее второго края не видно.

— Ночные радуги всегда такие, — ответил мужчина своим мелодичным голосом.

— Что такое ночная радуга?

— Ну, само собой, лунная радуга.

Я не могла не улыбнуться во весь рот. С пассажирского сиденья высунул морду потрепанный спаниель.

— Это Пиплоу, мой пес. Как Сэмюэль Пиплоу, художник. Она девочка, но ей подходит это имя.

Горец оказался арт-дилером.

— Мне пора, будете в Хайленде, приезжайте посмотреть мою галерею. Не так гламурно, как танго, но кто знает — может, и понравится.

— Обязательно! — едва не сдержалась я, чтобы не закричать.

Он вернулся к машине и кивнул с улыбкой, похожей на восход солнца. Забравшись в свой автомобиль и взглянув на себя в зеркало, я увидела, что мои губы и зубы фиолетовые от ягод.

Мне понадобилось шесть месяцев и мужество, чтобы отправиться в его перестроенную из церкви галерею, расположенную посередине загадочного неземного Северо-Шотландского нагорья. Свет проникал внутрь из витражных окон и озарял картины.

Он поставил музыку. Это было «Воскрешение Ангела» Пьяццоллы. Он специально поинтересовался!

— Рада, что не «Смерть ангела».

— Слушал Пьяццоллу шесть месяцев, — он ухмыльнулся и протянул мне руки: боже правый, здесь, на краю Европы и моего долгого пути, я узнала, что идеальные объятия существуют и вне танго.

— Только, пожалуйста, не заставляй меня учиться танцевать.

— Надеюсь, ты никогда не будешь, — и я нисколько не лукавила.

Но, дорогие друзья по танго , как принято говорить: это «уже другая история».

За танцы, за дружбу без границ, за любовь без злобы, за беседы, за книги, за уроки человечности хочу сказать спасибо все вам: Джон Кранн, Иан Шоу, Освальдо Миранда, Карлос Риварола, Карлос Лопез Ларрокет, Эндрю Грехем-Йолла, Лео Гертнер, Престон Хатчер, Мириам Куперман, Карл Робсон, Сесилия Валейрас, Хусито Сиави, Николай Стойков, Фанна Коларова, Андреа Росс, Роберто Рабинович, Аластэр Смит, Катриона Макиннес, Клаудиа Эсслингер, Брайн Моретта, Дани Ианнарелли, Хулио Ривас, Доминика Биджо, Иво и Надя из TanguerIN в Софии, Сильвия и Гонсало из Cafélibro в Кито, Мурат из Limon в Окленде. И Родольфо Динцель.

Неоценимую роль в моей жизни сыграл мой друг и наставник Клайв Джеймс, который своим творчеством дарит мне безграничное вдохновение. Ради одного только знакомства с ним стоило начать танцевать.

Искренняя благодарность и самые нежные чувства моему агенту из Blake Friedmann Изобель Диксон за ее безграничную поддержку и веру.

За потрясающие идеи, вдохновенную редактуру и боевой дух благодарю и снимаю шляпу перед моим экстраординарным редактором Лаурой Барбер. Данной книгой я обязана ей, и на сей раз это не преувеличение.