Герберт Скурла - Александр Гумбольдт

Мулы в поисках воды более сдержанны и более изобретательны. Они знают, например, что шарообразное и ребристое растение — дынный кактус — под своей колючей оболочкой скрывает сердцевину, богатую влагой. Передним копытом мул сбивает набок колючки и потом только отваживается приблизить к кактусу морду и выпить прохладный сок. Однако этот живой источник не так уж безобиден: повсюду видишь хромающих животных, у которых в копытах застряли кактусовые колючки.

Когда невыносимый дневной зной сменяется ночной прохладой (а ночи здесь всегда длинные), буйволы и лошади все равно не могут насладиться отдыхом и покоем. Огромные летучие мыши сосут у них кровь во время сна, как вампиры, или цепко повисают у них на спине, оставляя после себя гноящиеся раны, где поселяются целые сонмы москитов и других жалящих насекомых. Вот такой трудной становится жизнь животных, когда от затяжной жары с поверхности земли исчезает вода.

Когда же после долгой засухи наступает благодатная пора дождей, степь преображается на глазах. Густо-синее безоблачное небо начинает светлеть. Ночью чернота в созвездии Южного Креста делается почти незаметной. Мягкое фосфоресцирующее свечение Магеллановых Облаков тускнеет и гаснет. Даже находящиеся над головой созвездия Орла и Змееносца начинают светиться тогда неверным мерцающим светом, менее похожим на свет планет. Подобно дальним громадам гор, появляются на юге отдельные облака, поднимаясь вертикально над горизонтом. Воздух насыщается туманообразными испарениями, постепенно заволакивающими небо. Приближение животворного дождя возвещает отдаленный гром.

Стоит только дождю окропить поверхность земли, как степь в течение короткого промежутка времени усеивают душистые киллингии, метельчатый Paspalum и разнообразные травы. Разбуженные светом, раскрывают свои чашечки дикие мимозы и приветствуют восходящее солнце вместе с задорным щебетом птиц. Наслаждаясь жизнью, спокойно пасутся лошади и буйволы. В появившейся высокой траве им не видно подкрадывающегося ягуара. Затаившись в укрытии, он поджидает беспечно шествующих мимо животных. Когда какое-нибудь из них приблизится к нему на расстояние одного прыжка, он молнией взвивается и вцепляется в свою жертву, по-кошачьи ловкий, совсем как азиатский тигр. Иногда, рассказывают местные жители, можно видеть, как по берегам болот начинает вздуваться мокрая глина, медленно поднимаясь глыбами и комьями. Следуют сильные толчки, как при извержении маленьких грязевых вулканов, и развороченная земля взлетает высоко в воздух. Тот, кто знает, что за этим кроется, торопится уйти восвояси: это выбираются из своего убежища огромная змея или крокодил, разбуженные первым дождем от своего „летаргического“ сна.

Постепенно полнеют реки, окаймляющие равнину с юга: Араука, Апуре и Паяра. Животных, томившихся от жажды на сухом и пыльном речном дне в первой половине года, теперь природа заставляет превращаться в амфибий. Бескрайние степные пространства покрываются водой и образуют целое море. Кобылы с жеребятами перебираются на участки сухой земли, возвышающиеся над водой подобно островкам. С каждым днем площадь их сокращается. Из-за недостатка корма сгрудившиеся там животные вынуждены пускаться вплавь на его поиски; они часами кружат на воде, но находят лишь скудное пропитание в виде травинок, торчащих из буроватой и затхлой воды. Много жеребят тонет, а многих застигают врасплох крокодилы, которые оглушают их своим мощным зубчатым хвостом, а затем заглатывают. Нередко можно встретить лошадей и мулов, выскользнувших буквально из пасти этих кровожадных гигантских ящериц: на теле этих животных навечно остаются глубокие шрамы…»

В XVII–XVIII веках среди европейских знатоков географии высказывалось предположение, что Ориноко в верхнем течении каким-то образом соединяется с Риу-Негру — крупным притоком Амазонки, а значит, и с самой Амазонкой. И вот Гумбольдт решил проверить эту любопытную гипотезу. После недолгих размышлений у него зреет план: идя вдоль Ориноко на юг, к ее верховьям, проникнуть в глубинные районы Южной Америки, поискать там водный путь к Риу-Негру, провести картографическую съемку тамошней системы рек и прежде всего выяснить, наконец, действительно ли, как считалось, у Ориноко имеет место бифуркация (раздвоение. — Г. Ш.) русла.

Идти туда означало двинуться в такие дебри, куда еще не ступала нога путешественника. Дорога в те места одна — по руслам рек, ибо о том, чтобы сотни километров продираться сквозь джунгли, нечего и думать, человеку это просто не под силу.